Как снималась комедия "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён"

9 октября 1964 года состоялась премьера советского комедийного художественного фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён». Веселая история пионера Кости Иночкина покорила сердце буквально каждого юного гражданина Советского Союза!
Вообще-то, это была дипломная работа Элема Климова. «Меня, студента, пригласили на „Мосфильм“ и два объединения готовы были заниматься этой картиной, — писал в своих воспоминаниях выдающийся режиссер, автор таких ярких лент, как „Агония“, „Прощание“, „Иди и смотри“. — Первый конфликт возник из-за ректора ВГИКа Грошева. Он вцепился мертвой хваткой в сценарий Лунгина и Нусинова: „Не будет такую вредную картину снимать наш студент!“. Без устали ходил, писал, звонил: в ЦК, Госкино и еще куда надо. Столько энергии, сил потратил… Но дело, все же, двигалось к съемкам».

«Фильм все время висел под угрозой закрытия, поэтому снимали его в бешеном темпе», — рассказывал режиссер. Каждые три дня он самолично интересовался у директора ленты: «Сколько денег мы уже потратили?». Услышав цифру, Климов обычно качал головой: «Надо больше тратить, чтобы нас труднее было закрыть!». «Сдавать картину я должен был 15 мая 64-го года. А мы завершили работу в предновогодние дни… на полгода раньше», — замечал он.

Съемки проходили в пионерлагере ЦК ВЛКСМ «Орленок» в окрестностях Туапсе, а также в пионерском лагере, принадлежавшем тресту «Воркутауголь» (микрорайон Алексин-Бор города Алексин Тульской области). В 70- е годы ХХ века лагерь перестроили, и от его прежнего вида ничего не сохранилось. А «Орленок» стал всероссийским детским центром. И по-прежнему каждый сезон встречает тысячи юных россиян.

В роли директора лагеря Дынина Элем Климов, как он сам признавался, видел только Евгения Евстигнеева. «В те годы я дневал и ночевал в „Современнике“, смотрел не только все спектакли — все репетиции, — рассказывал режиссер. — А в дарование Евстигнеева просто был влюблен. Тогда в кино он еще почти не снимался. Мне говорят: „Евстигнеева — ни в коем случае“. Начали предлагать характерных актеров с глупыми рожами — ясно, так можно характер Дынина укоротить до размеров дурака. Что с дурака взять? Ведь не я один ходил в „Современник“. Всем было очевидно: Евстигнеев привнесет в фильм социальную тему. В общем, приказывают: „Кто угодно, только не он“. „Ну, тогда, кто угодно, только не я“, — отвечаю. И ухожу. Похоже, моя наглость обескуражила… Согласились… Мне хотелось не столько обвинять, сколько защитить детей, которых так нелепо оболванивали. Помните транспарант, мелькающий на протяжении всей картины — »Дети — хозяева лагеря!". Мы все жили под транспарантами «Мы — хозяева своей страны!» Но как не были ими, так и не стали..."

На главную детскую роль — Кости Иночкина — пригласили Витю Косых (впоследствии у него была только одна запоминающаяся роль Даньки в киноэпопее «Неуловимые мстители»). Климов считал себя знатоком детской психологии: «В работе с детьми нельзя сюсюкать, — говорил он. — Взрослые всегда ощущают себя педагогами, а детей видят недоумками. Но ребята, как и взрослые, бывают талантливые и не очень… Главное для режиссера — распознать, учуять органику. И вот так я напрактиковался, что уже через улицу видел: талантлив ребенок или нет». Витя Косых учился в школе, которая находилась по-соседству с «Мосфильмом». Однажды в класс, где учился Витя, пришли взрослые из «Мосфильма» и спросили: «Кто умеет плавать?». Ребята сообразили: тех, кто умеет плавать, снимут с уроков. И все дружно подняли руки, в том числе и Витя, хотя плавать он не умел. Всех добровольцев (20 ребят) привезли на киностудию. Элем Климов попросил каждого прочитать басню или стихотворение. Виктор Косых впоследствии вспоминал, что читал он с выражением, как в школе учили. Но, кажется, не очень хорошо. Однако Климову понравился именно он. «Потому что не фальшивил», — пояснил режиссер.
Правда, сначала Витю утвердили на роль Марата — друга Кости. Вите это очень не понравилось, ведь, по сценарию, ребятам приходилось прыгать в крапиву, чтобы симулировать болезнь и отменить Родительский день. Поэтому, когда ему все-таки досталась главная роль, он очень этому радовался.

Но испытания на долю Вити и Славы Царева, который играл парня с запоминающейся фразой: «А что это вы здесь делаете?», все-таки выпали. Чтобы снять финальные сцены, где ребята летят над речкой, их подвесили на тонкой веревке к самому куполу павильона «Мосфильма». Для безопасности пропустили еще две стальные нити, которые впивались в тело. Ребята даже порывались сбежать. А еще Вите 27 раз пришлось съесть кастрюлю рассольника. Причем, с жадностью и аппетитом. После этого маленький актер надолго возненавидел суп.

Кстати, роль для Славы Царева в первоначальном сценарии не предусматривалась. Появилась она, благодаря случаю. «Как-то мы с Ларисой (Лариса Шепитько — кинорежиссер, жена Элема Климова) побывали на очередном детском празднике во Дворце пионеров на Ленинских горах, — вспоминал режиссер. — Возвращались домой в полупустом троллейбусе. Вот сижу я на заднем сиденье, а передо мной едут… два уха. Буквально. Больше ничто не бросается в глаза. Начинаю всматриваться: а уши-то заподлицо забиты песком. На „Мосфильмовской“ уши выходят. Я — за ними, кричу вдогонку: „Мальчик, мальчик!“. А он не слышит. Уши-то забиты. Видать, только что с купанья. Стучу по плечу. Оборачивается. Черная майка растянута до пупа, лицо… Такого лица я не видел. От улыбки удержаться невозможно. Как такого упустить. Думаю: ну раз нет такого персонажа в фильме — надо его придумать. Вот в сценарии и возник сквозной герой, постоянно ко всем пристающий: „А чего это вы тут делаете?“. В сценарии мы его назвали „Мальчик с профилем Гоголя“. А сыграл его Слава Царев». Парень этот оказался курящим. «Однажды прихожу со съемок в гостиницу — уставший, весь в пыли, — продолжал Климов вспоминать. — Тут — стук в дверь. Заглядывает Витя Косых: „Элем Германович, а Гоголь — курит…“. „Где?“ „В туалете“. „Давай его сюда, быстро“. Приходит Гоголь. Перепуганный. С еще более вытянутым лицом. С плотно сжатыми губами. „Ну что, Слава, курил?“. Мычит. „Как же ты можешь, Слава…“ Мычит… Тут и Лариса, заинтригованная, откладывает книгу. В этот момент Гоголь начинает оправдываться, и комнату заполняют мыльные пузыри. Он со страху продолжает что-то говорить, а комната практически вся покрывается белыми пузырями. Оказывается, он, чтобы запах отбить, наелся зубной пасты. Шепитько хохочет до слез. Я едва сдерживаюсь — усталость как рукой сняло».

На дебютную картину сразу же навесили ярлыки: антисоветская и антихрущевская. «Тогда я впервые слово „антисоветская“ и услышал, — рассказывал Элем Климов. — Что же касается Хрущева, сначала я думал, что нас обвиняют из-за темы кукурузы, проскальзывающей в картине. Оказывается, все еще хуже. Причиной обвинений стал эпизод с воображаемыми похоронами бабушки. Над процессией несут ее увеличенный портрет. Так вот, при фотоувеличении становятся видны редкие волосы бабушки. Тут строгие цензоры Госкино и поймали нас: „Это они Хрущева хоронят“. Так я вплотную столкнулся с системой цензуры и подавления. Идиотской и жестокой. Фильм не принимали никак». Тогда только вмешательство Сергея Герасимова, который в то время был практически главной фигурой во ВГИКе, спасло ситуацию. По его настоянию фильм отослали на дачу Хрущеву (в моде у партийных лидеров был просмотр новых картин в часы отдыха за городом). Генсек посмотрел и резюмировал: «А чего вы его держите? Пусть идет! Это смешно!».

Фильм Климова вышел на экраны 9 октября 1964 года, а «Постановление Пленума ЦК КПСС о снятии Н. С. Хрущева» было принято 14 октября 1964 года. Поэтому, несмотря на разрешительное удостоверение, фильм показывали только на утренних сеансах.