Легендарный дом Наркомфина

Несмотря на то, что русский авангардизм высоко ценился за пределами Страны советов, в самом социалистическом государстве к нему относились с непониманием, а порой и с пренебрежением. За недолгий период своего существования авангардное направление породило массу течений, которые хоть и были популярны в первые годы после Великой революции (особенно конструктивизм), но все же очень быстро отошли на второй план, и даже активно порицались верхушкой от партии и культуры. Именно в такой переплет и попал легендарный Дом Наркомфина в Москве, который в мировой архитектуре считается вершиной авангардизма, а на родине многие десятилетия – крупнейшей ошибкой.

1. Дом Наркомфина в Москве – многогранный прототип мирового уровня

Дом Наркомфина — икона архитектурного авангарда, превратившаяся в манифест нового образа жизни (Новинский бульвар, Москва).


Структура, планировка, дизайн и главная идея проекта Дома Наркомфина оказали значительное влияние на развитие мировой архитектуры ХХ века (Москва).

Жилой дом Наркомфина, построенный на Новинском бульваре в центре Москвы (1928– 1932 гг.), во многих смыслах является прототипом — как архитектурным, так и по своему социальному видению нового образа жизни и по структурному замыслу — модернистского государственного жилья. В последствии именно этот проект лег в основу известной модели, разработанной Ле Корбюзье, получившей название – Марсельская жилая единица (фр. Unité d'Habitation), которую он опробовал в Марселе (Франция) в 1947-1952 гг. Она же, в свою очередь, послужила базой для большей части государственного жилья, массово возводимого в Великобритании с конца 1950-х до начала 1970-х годов.


Моисей Яковлевич Гинзбург – талантливейший советский архитектор, практик, теоретик, ярчайший лидер конструктивизма.

Британское наследие включает в себя следующие комплексы и районы: Park Hill Flats в Шеффилде (начало строительства 1957 год, проект Дж. Линн, А. Смит, Л. Уомерсли), Сады Робин Гуда в Попполе в восточный Лондон (начатые в 1960-х и завершенные в 1972 году, проект Питера и Элисона Смитсонов). В других европейских странах также появлялись экспериментальные жилые комплексы, в планировке которых угадывались принципы, заложенные Моисеем Гинзбургом (1892-1946 гг.), тем самым экспериментатором, который спроектировал всемирно известный архитектурный шедевр, вызывавший немало споров и критики – Дом Наркомфина. Среди множества проектов стоит выделить «Общежитие для холостых» Ганса Шаруна, построенное в Бреслау (он же Вроцлав) сразу же после появления советского жилого комплекса новой формации.

2. С чего все начиналось

Проект и макет Дома Наркомфина, ставшего громким ответом советских архитекторов на международную направленность в сторону экономии и упрощения жилого пространства в процессе урбанизации.

Когда Моисей Гинзбург в 1929 году возглавил Секцию типизации Строительного комитета (Стройком) Совнархоза РСФСР — организацию, созданную в 1928 г. с целью «общего регулирования и рационализации строительства на территории РСФСР», он принялся за разработку правовых норм в области архитектуры и строительства, стандартизированных решений для различных типов зданий и проведение математических исследований для всестороннего развития всей строительной отрасли молодого государства, включая жилищное направление.


Дом Наркомфина – это не только экспериментальный проект, но и обкатка новых технологий, материалов, инженерных систем (Москва).

Работа Стройкома должна была стать ответом на международные эксперименты и внедрения модернистских архитекторов, взявших курс на урбанизацию, массовое строительства жилья и стандартизацию отрасли. В период руководства Гинзбург не раз был советским делегатом на Международном конгрессе современной архитектуры (CIAM), что повлияло на его дальнейшие разработки, хотя он и пошел дальше многих западных коллег, адаптируя новые идеи к направленности политики социалистического государства, представители которой еще помнили свои обещания сделать жизнь простого рабочего долее достойной. Благодаря этому в проектах советского архитектора нашлось место не только тотальной экономии, но и просматривается уважение к самим жильцам и их потребностям.


Разворот главы «Экспериментальное строительство домов переходного типа» (Гинзбург М. Я. Жилище: Опыт пятилетней работы над проблемой жилища. — Москва, 1934).

Амбиции Гинзбурга были намного больше, чем просто разработка советской модели экономной архитектуры, нацеленной на удовлетворение минимальных потребностей в бытовых удобствах для существования человека или семьи (в мировой архитектуре этот принцип получил название – Existenzminimum). Именно он стоял у истоков гуманизации модернизма, основанного на экспериментальной психологии, призванной изучать влияние пространства, формы, цвета и света на мышление и эмоциональное благополучие человека. При этом Гинзбург умудрился проводить собственные эксперименты в рамках работы Стройкома, внедряя свои взгляды на коллективные формы жизни и быта, основанные на переосмыслении самих архитектурных форм, семейных и социальных традиций, антропологических и исторических материалов. За основу были взяты многогранные принципы организации жилищ, начиная с африканских деревень, древней арабской архитектуры и заканчивая устройством традиционных японских домов, средневековых европейских жилищ и рабочих поселков, появившихся после промышленной революции в большинстве европейских стран и США.

3. Жилой Дом Наркомфина в Москве – яркий пример гуманистического авангардизма

Макет двухуровневой квартиры типа F площадью 35-36 кв. метров в Доме Наркомфина разработки М. Гинзбурга.

Итогом развития собственной концепции новой модели государственного жилищного строительства и ее физическим воплощением стал жилой Дом Наркомфина, являющийся одним из весомых прототипов зданий, разработанных коллективом Стройкома, который на сегодняшний день считается иконой советского авангардизма. Культовый проект был разработан Моисеем Гинзбургом и его учеником Игнатием Милинисом в 1928 году по заказу Народного комиссариата финансов (Наркомфина), глава которого (Николай Милютин), не просто проявлял глубокий интерес к урбанизму, но и активно участвовал в разработке проекта и собственной квартиры (ее, как раз-таки, можно назвать прототипом роскошных пентхаусов).


Просторные коридоры с колоннами и ленточным остеклением, вошедшие в 5 принципов современной архитектуры, провозглашенных именитым архитектором Ле Корбюзье (Дома Наркомфина, Москва).

Сам Гинзбург описывает экспериментальный Дом Наркомфина «как ответ на главную социальную миссию, когда здание разделено по горизонтали на две части.» В то время как на нижних этажах организовываются большие квартиры (тип К) для семей, а на верхних – однокомнатные квартиры, поощряющие коллективное проживание, где предусмотрен коммунальный блок (в нем размещались: кухня, столовые, детский сад, библиотека, спортзал, зоны отдыха).

Коммунальный блок, призванный поспособствовать социальному взаимодействию жильцов (Дома Наркомфина, Москва).

Из-за такого разделения много лет считалось, что Дом Наркомфина – это пример многоэтажного дома-коммуны, призванного «содействовать быстрому и безболезненному переходу к более высоким социальным формам ведения домашнего хозяйства». Но это не так. Жилой комплекс ярко отражает переход от доходных домов в прошлом, к коллективистскому образу жизни в настоящем и будущем, где наряду с индивидуальной жилой зоной имеется место для общественной жизни и социального взаимодействия. При этом ни о какой универсализации, контроле над жителями речь совсем не шла, Гинзбург настаивал, что своим проектом он пытался посодействовать личностному развитию каждого жильца, предусмотрев децентрализованную коллективизацию и рациональное зонирование.


Знаменитые двухуровневые квартиры, который многие десятилетия считались излишеством и расточительностью (Дома Наркомфина, Москва).


Масштабное горизонтальное остекление и двухуровневая высота гостиной делали квартиры светлыми и объемными, даже если жилая площадь была вполне стандартной (Дома Наркомфина, Москва).

При проектировании как индивидуальных квартир, так и общественных зон Гинзбург особое внимание уделил освещенности каждой из ячеек, к какому бы типу и планировке они не относились. Помимо ленточного (горизонтального) расположения больших окон, интересно была обыграна и высота комнат. В интерьере предусмотрена двухуровневая планировка, где организованы спальные зоны с низкими потолками (2,3 м), а вот высота потолков гостиных варьировалась от 3,6 до 5 метров (в зависимости от типа квартиры и кому предназначалось жилище). Такие перепады обеспечивали необходимым объемом пространства, при этом большие окна позволяли архитектуре гармонировать с природным окружением, приближая жильцов урбанистского здания к более приятному окружению, а цветовые решения, разработанные дизайнером Школы Баухаус Хиннерком Шепером, работавшим в то время в Москве, визуально видоизменять пространственное расположение, положительно влияя на физиологическое и эмоциональное состояние жильцов.

4. Что привело к плачевному состоянию легендарного архитектурного объекта

Дешевые строительные материалы очень быстро начали терять привлекательность и целостность, что привело к обветшанию жилого комплекса (Дома Наркомфина, Москва).

Дом Наркомфина, икона архитектурного авангарда, ставшая манифестом нового образа жизни и оказавшая значительное влияние на развитие архитектуры ХХ века, в самом же Советском Союзе, а потом и в России – была совсем не в почете. Хотя инновационная идея связать индивидуальные квартиры с общественными пространствами, бытовым обслуживанием и инфраструктурой, воплощенная в нескольких взаимосвязанных блоках внутри структуры и окружающего городского пространства, внедрение революционных технологических решений по сей день является основной моделью строительства жилых комплексов во всем мире.


К началу 1970-х и вплоть до 2008 г. Дом Наркомфина представлял собой жалкое зрелище (Москва).


Три десятка лет что фасад, что интерьеры были в удручающем состоянии (Дома Наркомфина, Москва).

Наплевательское отношение городских властей и тот факт, что в нашем мире не бывает ничего вечного (железобетонная конструкция здания не выдержала испытание временем и пагубное влияние окружающей среды, как и изношенные, технически устаревшие инженерные коммуникации). Уже к 1970-годам само строение и коммуникации пришли в упадок, поэтому было решено провести капитальный ремонт, который так и не начался несмотря на несколько попыток его сделать и полное расселение жильцов. К 2008 году квартиры Наркомфина представляли собой уже совсем жалкое зрелище — в основном пустые и давно заброшенные (в жилом комплексе, состоящем из четырех корпусов, проживало всего 15 семей). Сцена живописного распада, резко контрастирующая с рациональной и очень грамотной планировкой, а также дизайном здания не могла не вызвать бурю протеста как российских специалистов, так и мировую культурную общественность, которая в отличие от советской бюрократической машины и даже вполне современных градоначальников, многие годы гнобивших проект, называя «вредной ошибкой», считала Дом Наркомфина культовым объектом.