Как наша переводчица на Нюренбергском процессе попала в объятия Геринга

Татьяна Ступникова целый год провела на процессе. За это время она угодила в руки американской военной полиции, случайно пообедала с потомственным американским палачом и даже встретила будущего мужа.


Татьяна Ступникова

Казалось, что работа на беспрецедентно важном Нюрнбергском процессе 22-летней Ступниковой не светит: беспартийная дочь репрессированных «врагов народа» просто не могла войти в состав советской делегации. Но когда начался суд, стало понятно, что переводчиков с советской стороны остро не хватает. НКВД поручили быстро найти новых людей, и Ступникову вызвали к генералу Ивану Серова, заместителю наркома НКВД Лаврентия Берии.
«Аудиенция была короткой: «Мне доложили, что вы в состоянии осуществлять синхронный перевод…» Я молчала, потому что не имела ни малейшего представления о том, что означает термин «синхронный перевод». В то время для меня существовали только письменный и устный переводы», — написала потом в своих мемуарах «Ничего, кроме правды» Татьяна Ступникова.
Уже через два дня Татьяна и трое ее коллег приземлились в Нюрнберге. Впереди ее ждал целый год работы на ключевом судебном процессе над нацистскими преступниками. Домой Ступникова вернулась только в январе 1947 года.

Знакомство с будущим мужем

Охрану осуществляла американская армия

Заработавшись допоздна в первый же день, Татьяна не заметила, что коллеги уже покинули кабинет и направились к автобусу, который должен был отвезти их в выделенные им виллы на окраине города. В результате ей пришлось самой искать дорогу к выходу, однако коридоры Дворца правосудия оказались похожи на лабиринт.
Окончательно заплутав, Ступникова попыталась войти в дверь без таблички, однако в тот же момент двое представителей американской военной полиции подхватили ее под руки и отвели в тюремную комнату, вспоминала она. Больше всего Татьяну тогда испугало, что руководство советской делегации узнает об этом и увидит состав преступления — «тайная» встреча с иностранцами. А за это можно было получить годы исправительно-трудовых лагерей.
Но вскоре в комнату в сопровождении трех американских военных ворвался ее коллега — переводчик Константин Цуринов. ««Наконец-то я нашел тебя!» — были его первые слова, которые мы потом так часто повторяли друг другу», — так описала Ступникова свою первую встречу с будущим мужем.

«Последняя женщина в объятиях Геринга»

В начале августа 1946 Татьяна Ступникова спешила в переводческий «аквариум». Она бежала по коридору, но неожиданно поскользнулась и обязательно бы упала, если бы «кто-то большой и сильный не подхватил» ее.


Переводческий «аквариум»

«Когда же я очнулась и подняла глаза на моего спасителя, передо мной совсем рядом оказалось улыбающееся лицо Германа Геринга, который успел прошептать мне на ухо «Vorsicht, mein Kind!» (Осторожно, дитя моё!)», — вспоминала Ступникова эту встречу.
Когда Татьяна зашла в зал, к ней подошел французский корреспондент и по-немецки сказал, что теперь она будет самой богатой женщиной в мире: «Вы — последняя женщина в объятиях Геринга. Неужели непонятно?»


Герман Геринг во время Нюрнбергского процесса

Впрочем, Ступникова не оценила шутку француза. А 16 октября 1946 года Герман Геринг, приговоренный к смертной казни через повешение, за два с половиной часа до казни совершил самоубийство, приняв цианистый калий.

Обед с палачом

Судьи на Нюрнбергском процессе

В столовой Дворца правосудия была система самообслуживания, и мест в зале на всех не хватало. В один из дней Татьяна с подносом в руках увидела стол, за которым сидел лишь один американский старший сержант. Советская переводчица подсела к нему – других мест не было. Мужчина поразил ее услужливым поведением – он принес салфетки, которых на столе не было, подал соль и заявил, как вспоминала Ступникова, что готов сделать для нее все, что она ему прикажет.
При этом соотечественники переводчицы сидели недалеко и подавали ей какие-то таинственные знаки, которые привели переводчицу в смятение.
В это время старший сержант принес четыре порции любимого Татьяной мороженого. Это было удивительно, потому что в столовой Дворца правосудия добавку давали неохотно. Татьяна окончательно заподозрила что-то неладное. Не удержавшись и съев все-таки две порции десерта, переводчица вышла из-за стола, несмотря на уговоры мужчины остаться еще на несколько минут.


Американский палач Джон Вудс.

В рабочей комнате коллеги сказали ей, что она обедала с потомственным палачом Джоном Вудсом. Несмотря на то что военный трибунал еще не закончился, Вудс заранее приехал в Нюрнберг, чтобы проверить надежность виселиц.

Талисман в виде улитки

Перед открытием очередного судебного заседания к Татьяне подошли два французских журналиста и вручили ей большую живую коричневую улитку, которые обычно водятся на виноградниках Германии и Франции. По их заверениям, улитка была лучшим талисманом от любых неприятностей при переводе. Татьяна взяла моллюска и поспешила к рабочему месту. Опустив его в стакан с водой, она приступила к работе.

Зал суда

Через несколько дней в одной из местных газет появилась фотография Ступниковой и ее улиткой. Подпись гласила: «Покончить с суеверием в Советском Союзе не удалось. Русская переводчица не расстается со своим талисманом».
А ведь в СССР граждане должны были отрицательно относиться к суевериям – это считалось пережитком прошлого. Все же данное событие осталось незамеченным, и улитка в итоге приехала в Москву вместе с переводчицей.

Жизнь после Нюрнбергского процесса

1 октября 1946 года международный трибунал завершился. После этого советские переводчики три месяца работали в Лейпциге, находившемся в советской зоне оккупации. Им надо было править стенограммы, сверяя текст перевода с первоисточником.


Суд над нацистскими преступниками

В начале января 1947 года переводчики выехали в Берлин, а оттуда — в Москву. Вернувшись в родной город, Татьяна начала искать работу, которую можно было бы сочетать с аспирантурой. Такая работа нашлась в министерстве кинематографии — министру Ивану Большакову в срочном порядке потребовались специалисты для перевода трофейных фильмов.
Татьяне сообщили, что работать она будет для самого Иосифа Сталина. Помимо перевода нужно было также отбирать ленты без любовных сцен и политики. Сами киноленты должны быть только черно-белыми, потому что Сталин опасался «вредного воздействия» цветного изображения на здоровье.
Однажды комиссия не смогла найти ни одного подходящего английского или французского фильма за целый день, и все надеялись, что последний фильм, который отсматривала Ступникова, будет соответствовать критериям. Уставшая от работы, она едва не упустила момент, когда на экране появилась цветная картинка. Оказалось, что это был фильм в фильме. Так Татьяна избежала потенциально роковой ошибки.
Вспоминая работу на Нюрнбергском процессе, Татьяна Ступникова отмечала: «Для начинающего синхрониста нет ничего полезнее, чем постоянная длительная практика в переводческой кабине с наушниками на голове и микрофоном в руках». Поэтому для синхрониста с немецким и английским языком лучшей практики, чем военный трибунал, как по объему работы, так и по содержанию было не придумать.