Как через 10 лет после войны разоблачили начальника русского гестапо, который прикидывался сторожем

С поражением немцев в Великую Отечественную основная масса коллаборационистов ушла за своими хозяевами на Запад. Однако, встречались и смельчаки, оставшиеся в СССР и десятилетиями избегавшие справедливого наказания. Одним из таких оказался сторож днепропетровского общежития Михаил Букин. До самого 1957-го экс-шефу орловских полицаев удавалось вполне успешно выдавать себя за узника концлагеря. Мало того, в новых документах он даже не поменял имени и фамилии. За отличную службу гитлеровцам Букин был удостоен высшей награды предателя — орденом для Восточных народов.

Примерный сотрудник и внезапный арест

В полицаи Букин подался после побега из тюрьмы.

Когда Красная армия освободила Польшу, беженцы Михаил Букин и его супруга Анастасия смогли наконец вернуться в СССР. Уроженец Царицына, в военные годы работавший волонтёром в санитарном госпитале Кизляра, решил поселиться в Днепропетровске. Жила пара тихо и скромно, соседи отзывались о них, как об отзывчивых и уравновешенных людях. Звезд с неба не хватали, довольствуясь зарплатой рядового охранника треста «Горкоммунжилстрой». Своих детей Букины не имели, но всегда участливо вызывались присмотреть за соседскими ребятишками. 17 апреля 1957-го комендант днепропетровского общежития, в котором работал 60-летний Михаил, вызвал его к себе после смены и попросил подменить приболевшего вахтёра. Иваныч, как по-простецки обращались к Букину, согласился, переоделся заново в рабочую форму и направился через двор к рабочему месту. Вдруг к нему сразу с нескольких сторон подошли кэгэбисты в штатском, защелкнув на запястьях наручники. «Давно вас ждал», — сиплым и обреченным голосом пробормотал Букин.

История отличной службы на немцев

Супруги Букины считались порядочными и скромными соседями.

Оказалось, что в образе сторожа с минимальной зарплатой вот уж как 12 лет скрывался самый настоящий начальник гестапо. Михаил Букин большую часть жизни обитал в Орле, занимаясь ремеслом товароведа на различных предприятиях. В 1932-м впервые попал под 3-месячный арест за хранение золота. Вернувшись, снова работал на прежней должности, особо не высовываясь. Но за какие-то махинации весной 1941-го опять угодил за решетку в Гомеле, где и встретил войну. Судьба распорядилась в пользу Букина, и уже в первые дни столкновений он покинул застенки после обстрела тюрьмы. Разумеется, без ведома разбежавшейся в панике охраны. Беглый арестант Михаил придумал для себя план: дождаться оккупации родного Орла и подружиться с немцами. Реализовать задуманное удалось, и уже очень скоро через сотрудничавшую с немцем соседку Букин сначала стал рядовым полицаем, а позже начальником русского гестапо.

На этом месте коллаборант совершил массу страшных преступлений, борясь с противниками новой власти любыми методами. За примерную службу немецкое командование удостоило Михаила высочайшей для иностранцев наградой — орденом для Восточных народов.

Казнь без права помилования

После того, как спецслужбы вычисли Михаила Букина, его личность подтвердилась экспертизой почерка. Уже в ходе первого же допроса Букин рассказал, кем является на самом деле. Он не пытался отрицать работы на немцев, скрывая лишь объемы совершенных преступлений. Однако наличие прямых улик спровоцировало дальнейшие признательные откровения. После того, как в апреле 1942-го Букин возглавил сыскное отделение орловской полиции, в его прямые обязанности входил поиск коммунистов из подполья. Выслуживаясь перед главным начальником Кохом, Михаил проворачивал вверенные дела с особой жестокостью. Он лично избивал подозреваемых, порой до смерти, для чего в кабинете висела плётка. Русский гестаповец чистил и ряды собственных подчинённых, заброшенных в немецкий тыл для спецзаданий.

В группе агентов оказался даже его личный секретарь Дмитрий Сорин, распространявший в городе антифашистские листовки. За успешные аресты подпольной сети красноармейцев из своих же соотечественников в апреле 1943-го немцы вручили Букину орден «За храбрость» в бронзе. Ещё одним направлением деятельности букинского гестапо являлось «окончательное решение еврейского вопроса». Как выяснилось, Букин в этом был не новичком, организовывая еврейские погромы по орловскому региону ещё в Гражданскую войну. Многотомные описания процессов периода Холокоста свидетельствовали, что силами так называемых русских полицейских, возглавляемых предателем Букиным, немцы рьяно осуществляли физическую ликвидацию евреев Орловщины. Особенно часто многочисленные свидетели вспоминали страшный эпизод с малолетними детьми Беллой и Аркадием, которые прибыли на Черкасскую станцию в июне 1943 года. Полицаи оказались не готовы открыто расправиться с детьми, и тогда Букин хладнокровно приказал запереть их в автомобиле-«душегубке» — передвижную газовую камеру. Погибших малышей закопали у местного села Гать.

Знавшие почерк работы Букина в один голос утверждали, что немцам он служил не просто «за идею». Воспользовавшись немецкой оккупацией, выходец из богатой дореволюционной семьи купцов получил возможность вновь зажить в былой роскоши. Со всего города в его квартиру перепуганные евреи свозили ценные вещи, дорогую мебель и драгоценности. Правда вершить судьбы Букину долго не довелось. В августе 1943-го Красная Армия зашла в Орёл, и гитлеровцы помогли своему верному псу переправиться в Литву, где назначили помощником руководителя концлагеря «Правенишкес». В 1944-м бывшему полицаю пришлось перекочевать в Польшу, сменив обмундирование предателя на грубую форму рабочего. А когда советские военные силы подобрались и туда, Букин сумел за щедрые подношения устроиться под видом заключенного в тамошний лагерь пленных.

Судебный процесс над экс-гестаповцем стартовал 20 ноября 1957-го. Несмотря на то, что заседание было открытым, радиотрансляция через уличные репродукторы велась на весь Орел. Вину Букина и причастность к страшным преступлениям подтвердили около 80 свидетелей с самых разных уголков Советского Союза. Коллаборационист пробовал добиться помилования, писал даже на имя самого Хрущева, но тщетно. Весной 1958-го смертный приговор привели в исполнение.