Почему был задушен поэт Николай Рубцов

Самый лиричный поэт-шестидесятник точно предсказал дату своей гибели.
Далее от автора: Ранним крещенским утром 1971 года по центральной улице Вологды бежала полуодетая и явно нетрезвая женщина. Увидев милиционера, она кинулась к нему в истерике: «Я убила своего мужа!» Экая красавица, а губа разбита, под глазом фингал набухает… «Идите-ка спать, гражданка, — посоветовал блюститель. – Вы сильно выпимши. Не то — в вытрезвитель». «Гражданка» стояла на своем: «Мой муж – поэт Рубцов! Я его только что задушила!»

Николай РУБЦОВ: «Я умру в крещенские морозы»

Николай Рубцов, 1960-е годы

А БЫЛ ЛИ МАЧО?..

Юный постовой совсем недавно читал стихи Рубцова и потому с интересом вгляделся в полубезумные глаза женщины. Судя по всему, «расхристанную мадам» придётся препровождать не в вытрезвитель, а в дурдом…
Так оно и произойдёт с Людмилой Дербиной (Грановской) спустя совсем короткое время. А между тем покаянные речи заплаканной женщины вроде бы подтверждались: на полу в квартире по улице Яшина милиция обнаружила труп молодого мужчины. Рядом валялись иконы, пустые бутылки и разбитый стакан.


Людмила Дербина (Грановская)

Так наступило посмертное Крещенье для Николая Рубцова, которого многие называют «последним великим поэтом Руси». Впрочем, в подобных выражениях о нем заговорят лишь через годы, а в то морозное утро горожане шептались о странном, диком убийстве парня из «Вологодского комсомольца». При этом из уст в уста передавались такие подробности, от которых женщины бледнели, а мужчин тянуло «напиться, чтоб забыться».


На семинаре молодых поэтов и прозаиков в Доме политпросвещения в Вологде. На фотографии Рубцов (второй справа) рядом с рецензируемыми им молодыми авторами. Март 1970 г.

Фамилия Рубцова уже в то время была на слуху среди местных литераторов. Не так уж много проживало тогда в Вологде членов Союза писателей СССР. По пальцам сосчитать… Однако вологжане, в отличие от далёких поклонников его творчества, имели возможность видеть «новоявленного Есенина» живьём, а потому он вовсе не казался им небожителем: одетый в обноски, неопрятный, вечно с похмелья, а то и под мухой. Даже коллеги по перу относились к нему слегка пренебрежительно, панибратски.


Коллективный сборник литобъединения Кировского завода «Первая плавка», в который вошло 5 стихотворений Рубцова. 1961 г.

ВОЛНЫ И СКАЛЫ

Именно таким («под мухой») его впервые встретила 3 мая 1962 года Людмила Дербина – будущая гражданская жена и убийца Рубцова. Правда, было это не в Вологде, а в Москве, в общежитии Литинститута, где Николай, собравшийся поступать в сей престижный вуз, полулегально ютился у знакомых студентов. По случаю первомайских праздников в комнате Рубцова продолжалась пьянка (к ней Николай раз и навсегда пристрастился с 16-летнего возраста, когда в 1952-м устроился помощником кочегара на морской тральщик «Архангельск» треста «Севрыба»). И, естественно, в какой-то момент парни пригласили девушек (Людмилу – в их числе). Общага Литинститута буквально осаждалась девицами, и крепость эта вовсе не была неприступной.

Николай Рубцов со студентками Литературного института Шейит-Ханум Алишевой и Валентиной Телегиной. Май 1969 г.

Рубцов козырял перед честной компанией своей первой «самиздатовской» книжкой стихов – «Волны и скалы». Он, по воспоминаниям Дербиной, произвёл тогда на неё отталкивающее впечатление: поддатый бахвал, одетый кое-как. Похоже, тогда Людмила упустила свой шанс: 26-летний Рубцов как раз созрел для семейной жизни! На очередной вечеринке он сходится с Генриеттой Меньшиковой, которая в апреле 1963 родит ему дочь Лену. В так называемом гражданском браке, разумеется, – как говорил сам Рубцов, «ну не люблю я жениться».


Генриетта Михайловна Меньшикова

Между тем в пьянящей атмосфере Москвы начала 1960-х Рубцов начинает спиваться. В прямом смысле слова, он превращается в скандальную личность. То и дело в Литинституте встаёт вопрос о «недостойном поведении Рубцова Н.М.». Однажды он снял со стен общежития портреты Блока, Пушкина, Лермонтова и Гоголя, поставил их на стол и стал поочерёдно чокаться с ними: «Ваше здоровье...» Дружинники отняли портреты, стыдили Николая, а он ворчал: «Не дали раз в жизни в хорошей компании выпить».


Николай Рубцов во время учёбы в Литературном институте

Кстати, в вологодской квартире Рубцова на столе стояли иконы – очевидно, тоже ради «хорошей компании». В протоколе осмотра места происшествия упомянуты пластинка Вертинского, 18 бутылок из-под дешёвой креплёной «бормотухи» и валяющиеся иконы. Их в те годы с лёгкой руки Владимира Солоухина (его повесть «Черные доски» ходила по рукам, зачитывалась до дыр), стало модно держать в домах «творческих» людей – не иначе, как свидетельство многогранной личности хозяина…


Поездка по Сибири. Рыбацкая компания у с. Соусканиха на берегу Бии. Второй справа – Г. Володин, третий – Н. Рубцов. 1966 год.

Но насколько общепринятым было иметь иконы, настолько же нелепым считалось «взаправду» перед ними молиться. Спустя годы Дербина утверждала, что они с Николаем даже ни разу не перекрестились на образа. К чему? А вот гаданиями Рубцов, по отзывам знакомых, увлекался всерьёз. И вообще, он слыл донельзя суеверным, знал кучу всяких баек о нечистой силе. И сам изобретал всяческие гадания. Как-то он сделал самолётик из чёрной копировальной бумаги и решил погадать «на смерть». Выпустил самолётик в окно, а тот покружил и вернулся к Николаю прямо в руки… «Знать, недолго я протяну на этом свете», мрачно пошутил Рубцов.

ТУНЕЯДЕЦ ПРИ ДЕНЬГАХ

Идолом для него был Есенин: в 1950-е, уже во время срочной службы на эсминце «Острый» Северного флота, он стал для Рубцова окном в поэзию. А в 1963-м именно из-за Есенина Рубцова выгнали из Литинститута. Николай учинил пьяную драку в ЦДЛ, когда кто-то посмел не причислить Есенина к великим.


Николай Рубцов и Игорь Ляпин в столовой на ул. Добролюбова, куда студенты Литинститута нередко заходили выпить пива

Ректор Серегин был добр к Рубцову, потихоньку восстановил его… Но ненадолго: в июне 1964-го в том же ЦДЛ Рубцов вновь устраивает скандал: официантка отказалась подать ему очередную порцию водки…
Отчисленный, лишённый московского крова, Рубцов едет на Вологодчину, в село Никольское, где до того он поселил Генриетту и тёщу (дочка Лена родится именно здесь).


Дом на улице Дмитриевской, где в шестидесятые годы жил Николай Рубцов с Генриеттой Меньшиковой, дочерью Леной и матерью Генриетты — Поповой Александрой Александровной.

И вдруг… Именно в это время, летом 1964-го, нежданно-негаданно подборки его стихов выходят в «Юности» и «Молодой гвардии». Но он отлучён от столицы, от поэтических сборищ. А деревня, воспетая им самим, не приняла его, смотрела враждебно. Реалии колхозного быта оказались совсем иными, чем в поэтических грёзах. Рубцов искренне хотел подружиться с земляками, он сорил гонорарами, поил мужиков, а в сельпо вывесили его фото, но не как «знатного земляка», а как… тунеядца!


Фотография поэта с доски «Тунеядцам — бой!» в Никольском.

Ему ничего не продавали: не нужны, мол, нам твои деньги, кто не работает, тот не ест! И тёща вынуждает зятя уехать из его собственного дома – дескать, ославил нас с дочерью на всю округу… И колесил он по Руси-матушке, устраивался по рабочим специальностям, но нигде надолго не задерживался – не мог ужиться с товарищами по работе. Все это здорово смахивало на прежнюю, «долитературную» жизнь…


Дочь Николая Рубцова Лена (родилась 20 апреля 1963 г.) с бабушкой Шурой (1966 г.)

ЧУЖОЙ В СЕМЬЕ

…Рубцова гнали всегда и везде, но гнали не власти, а окружающие. Выходило так, что всем он чем-то досаждал. В первую очередь – близким. Он почему-то был никому не нужен. Вскоре после появления Николая на свет (3 января 1936 года) семья переехала из села Емецка, что под Архангельском, в Вологду. Здесь перед войной умерла мать Рубцова. Отец, овдовев, ушёл в 1941-м на фронт, поручив детей (Колю и Галю) сестре, а та отправила их обоих в детдом, что в селе Никольское Тотемского района. А может, её заставили это сделать… Здесь, в интернате, Николай прожил до 14 лет, окончил семь классов. (С тех пор Рубцов считал это забытое Богом сельцо на Вологодчине своей подлинной родиной, потому-то и возвращался сюда всю жизнь, приобрёл здесь дом).


Дом в Емецке, где родился Николай Рубцов

После войны батя даже не навестил детей: фактически отказался от сына и дочери, женился вторично. А у Николая, бесприютного и фактически осиротевшего, как-то сам собой сложился характер, о котором в народе говорят: перекати-поле. В 1950-м поступил в Тотемский лесотехнический техникум, но раздумал заниматься лесным хозяйством, умчался в Архангельск, устроился на уже упоминавшийся тральщик.


Тралфлот, 1953 год

Не задержался и здесь, и в 1953-м снова приехал в Никольское, где сразу полюбил девушку Таисью. Думал осесть, создать семью, но взаимности не обрёл, Таисья вышла за другого…


В автобиографии Николай писал, что отец погиб в 1941-м. Не врал, действительно так считал.

И продолжился для Рубцова период неприкаянности, метаний по белу свету. То он учится в горно-техническом техникуме под Мурманском (и бросает), с марта 1955-го пашет разнорабочим на военном полигоне, что при ленинградском заводе имени Кирова… Потом – срочная служба (матросом на Северном флоте).


Эскадренный эсминец «Острый», на котором проходил службу матрос Николай Рубцов. Рисунок Валентина Носова

В 1959-м, еще не помышляя о стихотворчестве, возвращается на Кировский завод, и снова никак не может определиться в профессии: то он слесарь, то кочегар, то шихтовщик (фактически — чернорабочий, отвечающий за «шихту» — сырьё для металлического литья). Но именно здесь он пристрастился к посиделкам в заводском литобъединении, и чётко осознал: быть ему поэтом всея Руси! И стал ведь… Теперь на фасаде заводоуправления установлена мраморная мемориальная доска со знаменитым рубцовским кличем: «Россия! Русь! Храни себя, храни!»


Рубцов читает стихи в литобъединении Кировского завода

НЕ БРЫКАЙТЕСЬ, ГЕНИИ!

…Летом 1967-го в Москве выходит первая книжка стихов Николая Рубцова — «Звезда полей». «Звездный час наступил!» — каламбурил Рубцов. Книга в те годы – это «золотой ключик» в иную жизнь, для некоторых – прямиком в коммунизм. Этим козырем покрывались многие грехи. Этот бумажно-картонный кирпичик пробивал любые начальственные двери.


Собственная книга в СССР была настоящей путёвкой в большую жизнь и оберегом от недоброжелателей.

Вскоре после выхода «Звезды полей» Рубцову «директивным порядком» выдают диплом Литинститута, а в 1969-м принимают в Союз писателей СССР.
Тогда членство в СП приравнивалось чуть ли не к званию Героя. Не официально, конечно, а по жизни. И по льготам. Недаром умнейшая Фурцева примерно тогда же распорядилась принять в Союз писателей Евтушенко, Ахмадуллину и Вознесенского: эти одержимые шестидесятники тут же превратились в благоразумных, верных режиму семидесятников. Московские квартиры и переделкинские дачи, загранпоездки и миллионные тиражи – вот что такое членство в СП времён Леонида Брежнева!


Николай Рубцов был принят в Союз писателей СССР 19 апреля 1968 года

Не для всех, конечно. Обласканы были в основном те члены Союза, кто являл собой общественно-политическую фигуру. Николай Рубцов таковой фигурой не был. Он не пел дифирамбов режиму, но и не «брыкался». В общем, как говорят в народе, «ни Богу свечка, ни черту помело». Примерно в таком духе и характеризовали Рубцова в органах КГБ: для сотрудничества неинтересен, идеологически не опасен.

Потому-то и не получил Рубцов высоких дивидендов от режима. Поэт поселился в Вологде, ещё недавно считавшейся местом ссылки.

«ЕМУ БЫЛО ГРЕХ ЖАЛОВАТЬСЯ»

Однако в глазах одной весьма амбициозной дамы Рубцов в 1969-м вдруг вырос до небес. Женщиной этой была та самая Людмила Дербина, что пренебрежительно отнеслась к задрипанному абитуриенту Литинститута на майской гулянке в далёком уже 1962 году. За это время жизнь успела сильно побить Дербину: неудачное замужество, после которого она осталась с ребёнком на руках; ещё более неудачные попытки взойти на поэтический Олимп… Рубцов, автор книг и обладатель заветной корочки СП! О, для неё этот человек — тот самый шанс достичь успеха! Шанс, который она когда-то упустила… Дербина, благо, по стечению судьбы, работала библиотекарем в Вологодской области, быстро разыскивает Николая и в одночасье становится его гражданской женой.


В 1969 году в Вологду приехала семья Астафьевых. Рубцов и Астафьев жили рядом и часто встречались. На фото: И. Астафьева, В. Коротаев, М. Корякина, Н. Рубцов, В. Астафьев во время прогулки по Вологде и посещения краеведческом музее.

Что ни говори, а местная власть чтила Рубцова: в Вологде он имел отдельную квартиру в центре, дом его по тем временам был элитным. Это сейчас он считается хрущобой, а в те годы полгорода обитало в дощатых, насквозь продуваемых бараках, где грудные младенцы болели без перерыва (автор этих строк и сам родился в Вологде в 1960-е, дважды подхватывал тяжелейшее воспаление лёгких в таком вот бараке, и все – в двухлетнем возрасте! Выжил только благодаря переезду в Подмосковье).


По иронии судьбы, квартиру Рубцову выделили на уличе, названной именем другого советского поэта – лауреата Сталинской премии Александра Яшина.

Об отдельной квартире с ванной, туалетом и горячей водой не смели мечтать даже многодетные семьи, где муж с женой проработали в каторжных условиях десятки лет. А одинокому Рубцову, вчерашнему «тунеядцу», такое жилье дали. За что? За членство в СП. За стихи. Взяли его и в «Вологодский комсомолец», чтобы у поэта всегда был кусок хлеба. Хлеб он брал, но на работе практически не появлялся, откровенно презирая журналистику…


В редакции «Вологодского комсомольца». Рядом с Рубцовым Леонид Фролов, с осени 1965 года ставший главным редактором газеты

Так вышло, что мать автора этих строк в те годы работала в вологодской партийной газете «Красный Север». По её воспоминанием, местные журналисты попросту завидовали Рубцову, его житейским благам и вседозволенности. «Вот уж кому грех жаловаться!» — восклицали коллеги, выслушивая постоянные сетования Рубцова на незаслуженную нищету и недостаток вниманию со стороны властей. Поэта даже отчасти презирали за его постоянное, непреходящее нытье. Ведь даже самые маститые журналисты Вологды, отбарабанившие в газете по многу лет, жили гораздо хуже его, «пришлого и вечно недовольного стихоплета» – так называли промеж собой новоиспеченного сослуживца здешние «рыцари пера».


В Доме политпросвещения (Вологда). Слева направо: поэт Александр Романов, заведующий сектором печати обкома партии Василий Невзоров, Николай Рубцов, бухгалтер Вологодской писательской организации Елизавета Дресвянкина

Дербина была шокирована жилищем Рубцова. Нет белья, кругом грязь, бутылки… Рубцов пил все больше, здоровье его ухудшалось. А книга стихов Дербиной «Крушина» с предисловием Рубцова уже несколько месяцев «кисла» в вологодском издательстве… Он ведь обещал помочь! Дескать, с моим предисловием твоя книга выйдет всенепременно и очень быстро! Нет, не печатают… И женщина с ужасом осознала: ставка сделана неверно. «Это была пустота рухнувших надежд. Какой брак?! С этим пьянчужкой?!» — скажет она спустя годы.
Дербина признает в своих воспоминаниях: тогда, перед трагедией, она смотрела на Николая как на обузу, оковы, которые надо скинуть.


Под ветвями больничных берёз. Июнь 1970 г

Задолго до смерти Рубцов написал:
Я умру в крещенские морозы
Я умру, когда трещат березы
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывет, забытый и унылый
Разобьется с треском,
и в потемки
Уплывут ужасные обломки
Сам не знаю, что это такое…
Я не верю вечности покоя!

Пророчество? Не иначе… По воспоминаниям тех, кто знал Рубцова, он ежегодно перед Крещеньем испытывал ухудшение самочувствия, говорил, что умирает.


Корреспондент центрального радио Энгельс Федосеев, Николай Рубцов, художник Евгений Уханов. Деревня Оденьево, август 1970 г.

Только что ж тут странного? Позади обильные возлияния: Новый Год, как-никак! Да и день рожденья (3 января) справлялся неделю кряду. А там старый Новый год… Не удивительно, что к Крещению поэт подходил в истерзанном состоянии. А с тяжёлого похмелья всегда на ум приходят мысли о смерти. Да и само похмелье в мороз переносится тяжелее: когда утром сильно трещит голова, очень хорошо слышно, как трещат берёзы… По одной из версий, именно в состоянии тяжкого январского бодуна Рубцов и «выдал» две первые строки своего стихотворного пророчества. Так что если и есть мистическая закономерность в «крещенской» смерти поэта, то она куда глубже и… эпохальней, что ли…


Николай Рубцов среди писателей-вологжан во время приезда Константина Симонова в Вологду. Август 1970 г. На фото слева направо: Елизар Мальцев, писатель-деревенщик, Давид Кугульдинов, Владимир Корбаков, Виктор Гура, Николай Рубцов, (неизвестный), Василий Белов, Николай Цветков, редактор «Красного севера», Константин Симонов, (неизвестная), Василий Невзоров — обком КПСС, (неизвестный), Иван Полуянов, Юрий Ратников, журналист, автор нескольких материалов о Рубцове при жизни поэта.

НЕ КО ДВОРУ?

… Отшумели шебутные 1960-е, жизнь в огромной стране «устаканивалась», приходила к общему знаменателю. Люди искусства, поэты и писатели делали свой выбор, определялись. Одни, достигнув славы в период оттепели, претворяли популярность в жизненные блага. Другие предпочли долю изгнанников. И ведь почти никто не ошибся в своём выборе, все получили сполна! Первые преуспевали в СССР, вторые удостоились самых престижных премий и прочих атрибутов сладкой жизни от идеологических врагов своей Родины… Важно «прийтись ко двору», а уж к своему или чужому – это не суть важно, ибо воздаяние примерно одинаково.



Но были и те, кто не желал или не мог быть придворным. А может, их просто ко двору не приглашали? И Рубцов был одним из таких «вольноопределяющихся». Изгой, который просто хотел писать стихи. И все. Такие либо погибали, либо спивались. Николай Рубцов вконец спиться просто не успел.
Смерть – штука слишком серьёзная, чтобы быть случайной. Пули Дантеса или Мартынова, галстук в «Англетере» или пальцы Дербиной, сомкнутые на горле – это, так сказать, лишь способы «приведения приговора в исполнение». Приговора судьбы?.. Времени?..
Роковой же смысл гибели Рубцова наглядно проявился в том, что лишь несколько дней прожил поэт с наступлением новой эпохи, именуемой семидесятыми. «Застоем». В эту эпоху страна вошла без него.


Николай Рубцов в составе делегации советских писателей. Вологда, 15 октября 1970 г.

По воспоминаниям Дербиной, Николай незадолго до трагедии говорил ей:
– Люда, ты знаешь, я, наверное, больше не буду поэтом. Во мне это исчезает. Как будто я уже все написал.
И и горечью добавлял:
– А вообще я пропил тома своих стихов.
За весь предшествовавший гибели 1970-й год Рубцов написал не больше десяти стихотворений…


Фотография из подборки стихов в «Сельской молодежи» (№6 за 1970 г.). Это была последняя прижизненная журнальная публикация Рубцова

А ВПЕРЕДИ БЫЛА СВАДЬБА

18 января 1971-го, в крещенский сочельник, Рубцов и Дербина идут в паспортный стол, чтобы добиться прописки Дербиной к Рубцову: через месяц назначена их свадьба. Разрешения не получили из-за наличия у Людмилы ребёнка (девочка проживала тогда у родственников мамы).
Расстроенный Рубцов на работу не пошел: возле винного погреба они встретили знакомых журналистов. Вот показания журналиста Задумкина: «Рубцов предложил выпить… Мы зашли в магазин и купили водки и вина… Пошли в клуб медработников, где и распили водку. После этого всего мы ещё побывали в ресторане «Север». Дербина сердилась, в ресторан с нами не пошла, ожидала мужа на улице. После ресторана пошли продолжать к Рубцову».
Там, на улице Яшина, Рубцов уже не в первый раз стал злобно ревновать Людмилу к Задумкину: «Гадина! Что тебе Задумкин? Он журналистик, а я поэт!» И швырнул в женщину стаканом, промахнулся, попал в стену… Собутыльники ушли «от греха». Жених и невеста (муж и жена?) остались одни. Сцепились. Во время борьбы, которая подробно описана в книге Дербиной «Воспоминания», и погиб Николай Рубцов. Как будет сказано в протоколе, причина смерти – асфиксия, то есть удушение.


Юрий Новосельцев, «Земля поэта Н. М. Рубцова», 2005 год.

Но какие же такие подробности убийства передавались обывателями из уст в уста? Что леденящего и отталкивающего было в этих деталях? Вологда город «тесный», поэтому рассказы «посвящённых» (милиционеров и врачей) быстро облетели областной центр из конца в конец. Толковали, что смертельная драка произошла во время полового акта, и Дербина задушила Рубцова непосредственно при соитии. И ещё На предварительном следствии, уже утром 19 января, Дербина якобы дала показания, что у неё «критические дни» и потому она была «на взводе», вот и стала душить Николая, когда он начал её бить (действительно, на лице и теле Людмилы засвидетельствованы следы побоев).
Вся эта информация разлетелась по белу свету «контрабандно», из приватных разговоров следователей, оперативников и медиков со своими знакомыми. А материалы уголовного дела и полный текст приговора по сей день официально засекречены – аж до 2046 года! Однако каким-то образом в 1990-е годы и приговор, и записи допросов свидетелей, как и самой Дербиной, обильно проникали в электронные и бумажные СМИ. Как говорится, все покупается… В самой же Вологде кошмарные подробности трагедии передавались из уст в уста уже в день убийства.




Тогда, в 1971-м, да ещё в патриархальном, консервативном городе, подобная смерть представлялась отвратительной, немыслимой! Даже для работников следственных и судебных органов. Решили замять подробности… Потому-то в документах и нет упоминания о сексуально-садистской атмосфере убийства. Да и сама Дербина, по её собственным словам, предпочла умолчать на суде о постыдных деталях картины преступления, хотя и понимала, что они-то как раз могли бы облегчить её участь. Но… Как говорится, язык не повернулся, о чем она впоследствии сильно жалела.
Как бы то ни было, а именно Людмиле Дербиной, проклятой чуть ли не всеми советскими литераторами, довелось в одиночку нести тяжкий крест покаяния и возмездия за их общий с поэтом грех. Сначала – недолгое содержание в психушке вместе с буйными, потом – пять с лишним лет в Вологодской женской колонии. И если Рубцов при жизни не посещал церковь (о том нет ни одного свидетельства), то его убийца «отмаливала» свой, да и его, грех принудительно: заключенные женской колонии работали в адских условиях на валяльной фабрике, вдыхая зловонный пар и смрад от сырой войлочной пыли.


Елена Рубцова на могиле отца. Фото Марины Виноградовой

Фабрика эта, которую невольницы окрестили адом, располагалась за рекой, в церкви Николая Чудотворца – небесного покровителя поэта Рубцова.

Александр АННИН, Москва