Он был прототипом пана-атамана Грициана Таврического, которого боялись белые, красные и зеленые

Этот знаменитый персонаж Гражданской войны не прокуролесил и года, но остался в истории навсегда. Настолько бурным выдался тот год, когда он резвился в степях Причерноморья. Именно он стал прототипом комедийного атамана Грициана Таврического в музыкальной комедии «Свадьба в Малиновке».
Может быть и так, но реальный атаман Никифор Григорьев, конечно, не был комедийным персонажем. Был он ловким авантюристом, умевшим зажечь и повести за собой толпу вооруженных людей. Пытался лавировать между разными силами. В конце концов долавировался.


Надо отметить, что по большому счету он не сильно отличался от таких персонажей как, например, Пархоменко (читать тут) и Кочубей (читать тут). Но если эти двое были «нашими сукиными сынами», то атаман Григорьев воевал за красных всего ничего: по сути, только с марта 1919 года по 7 мая того же года. А потом поднял восстание против Советов.
Да и причина перехода Григорьева к красным была простой. Он контролировал район Николаева, Херсона и Одессы. Французы, сидевшие в Одессе, требовали от УНР отвести войска от города на расстояние, достаточное для того, чтобы они могли обеспечить снабжением себя и город. УНР была не против, но зато против был Григорьев. Ведь он как сколотил в тех краях свои отряды летом 1918-го, так и продолжал их удерживать.
Именно по этой причине Григорьев стал красным командиром, договорившись с красными, что будет вместе с ними бороться с белыми, петлюровцами и интервентами. Собственно, он и так воевал с белогвардейцами и махновцами, пока поддерживал украинскую Директорию. Теперь продолжил заниматься тем же самым как красный командир. Якобы красный.
Сам Григорьев видимо красным командиром себя не считал, думал, что нашел себе нового союзника. Но вот только большевики были куда основательнее Директории и к делу подходили серьезно, создавая единую силу и давя атаманскую вольницу.
С Григорьевым это не получилось. Впрочем, сначала, в марте-апреле 1919 года его отряды, превратившиеся в 6-ю Украинскую советскую дивизию, заняли Херсон, потом Николаев и, наконец 8 апреля после двухнедельных боев вошли в Одессу, оставленную французскими интервентами. Все захваты городов сопровождались эпичными грабежами и еврейскими погромами. К евреям у Григорьева было весьма специфическое отношение, поэтому именно его отряды прославились чуть ли не самыми большими погромами.



После занятия Одессы у красных появился отличный шанс помочь союзникам. Дело в том, что как раз в это время на берегах Дуная появилась еще одна Советская республика – Венгерская. Но на нее давили чехи и румыны, товарищам венграм была нужна помощь, на которую они очень рассчитывали. Эта помощь позволила бы и развернуть мировую, ну или, по крайней мере, европейскую революцию.
На помощь венгерским товарищам планировалось бросить в том числе и дивизию Григорьева. Вот только сам Григорьев был с этим не совсем согласен. Да и в частях его росло недовольство чекистами, продотрядами, ревкомами и прочими атрибутами «военного коммунизма», насаждавшегося тогда большевиками.


Атаман Григорьев с Антоновым-Овсеенко. Атаман — слева и это чуть ли не лучшая фотография с ним

В результате 7 мая 1919 года украинский наркомвоенмор Антонов-Овсеенко отдает приказ 3-й Украинской армии, в том числе и отрядам Григорьева, включенным в эту армию, приказ наступать на Румынию, а чекисты отправляются арестовать Григорьева.
С арестом получилось не очень. Точнее не получилось совсем. Вместо ареста и отправки Григорьева к Духонину, атаман приказал расстрелять чекистов. Не получилось. Бывает.
На следующий день Григорьев выпустил «Универсал» с призывом к украинскому народу создавать Советы народа Украины. И понеслась. Вместо мировой революции и похода на Дунай, к венгерским товарищам, красным пришлось бороться с сюрпризом в виде Григорьева.
Поначалу у того получалось неплохо. Он решил развернуть «эшелонную войну» и двинул свои отряды по железной дороге на Екатеринослав, Полтаву и Киев. Часть советских частей перешли к атаману. На полном серьезе готовилась эвакуация большевиков из Киева и Полтавы, до которых отряды Григорьева дойти не успели.
Но зато его отряды захватили Черкассы, Умань, Кременчуг, Екатеринослав, Елизаветград, Николаев, Херсон. Все захваты городов сопровождались еврейскими погромами. Впрочем, нередко григорьевцы не особенно разбирались, кого они грабят и пускают в расход. Поэтому доставалось не одним евреям.
Для того, чтобы собрать ударный кулак, красным потребовалось 6 дней. С 14 мая на район восстания началось наступление отрядов Ворошилова и Пархоменко. Тем более, что Григорьев распылил свои силы, а большевики собрали ударный кулак, намного превышающий по численности войска атамана. К июню мятеж был в целом разгромлен. Но про поход на помощь Венгрии пришлось забыть.
А Григорьев в июне объединился с еще одним атаманом, недавно бывшим красным командиром – батькой Махно. Вот только этот союз был очень временный и ядреный. Махно не одобрял погромов, устроенных григорьевцами. Кроме того, на тот момент Григорьев завязал контакты с Деникиным, а Махно был постоянным и идейным противником белогвардейцев.
В июле махновцы перехватили двух связных, у которых нашли письмо, прямо говорящее о связи Григорьева с белыми. Батька был человек жесткий и скорый на расправу – Григорьева обвили в связи с белогвардейцами и погромах.
Все закончилось перестрелкой 27 июля 1919 года в сельсовете Сентово. В ней Григорьев и получил свою пулю. Так и закончилась история настоящего Таврического атамана. Меньше года прокуролесил. Может быть, именно его выкрутасы и не дали разгореться пожару мировой революции. Кто знает.