Катастрофа, о которой в СССР долго молчали

16 мая 1972 для курортного Светлогорска, что под Калининградом, началось обычно, разве что было более туманно, чем в другие дни.
Воспитанники ведомственного детского сада санатория “Светлогорск” уже вернулись с прогулки и готовились к обеду.
Здание садика представляло собой уютный двухэтажный особняк, рассчитанный всего на 25 детей, так как детский садик считался элитным и устроить ребенка в него было непросто. Служебное положение родителей воспитанников вполне оправдывало статус садика: начальник милиции, начальник ГАИ, первый секретарь горкома комсомола, сотрудник Светлогорского суда, главврач… В 12:30 детишки уже сидели за столиками в ожидании обеда.

В тот же день, в 12:15 с авиабазы Храброво, что в Калининграде, вылетел Ан-24Т 263-го авиатранспортного полка Балтийского флота под командованием одного из опытнейших летчиков Вилора Гутника. Целью полета являлась настройка радиотехнической аппаратуры на малых высотах. В частности, руководство Калининградской области намеревалось обеспечить проверку функционирования береговой системы слежения, поскольку тогда отмечалось учащение ЧП с незаконным проникновением на просторы Союза легкомоторных самолетов из Швеции – они летели очень низко и были незаметны для советских радаров. Были такие инциденты и в Калининградской области, поэтому местное командование решило провести проверку береговой системы слежения.
Общее руководство полетом выполнял оперативный дежурный КП авиации подполковник Ваулев, он же дал и разрешение на выполнение задания. Набрав высоту, самолет вышел на точку в районе Зеленоградска, «привязался» к ней и пошел к мысу Таран. Затем сделал над морем разворот, чтобы выйти на заданный пеленг.

А примерно в 12:30 Ан-24Т попал в густой туман над Светлогорском. Он летел очень низко и на обрывистом берегу в курортной зоне зацепил крылом колесо обозрения, затем -верхушку одной из сосен. Крыло получило серьезные повреждения и частично разрушилось. После удара огромный самолет весом в 21 тонну падал еще около 200 метров и рухнул на здание детского сада.
Журналист Валерий Громак, расследуя катастрофу в частном порядке и ссылаясь на предоставленные ему бывшим командующим ВВС Балтийского флота генерал-лейтенантом авиации Василием Проскуриным документы и фотографии, отмечал, что черные ящики в момент столкновения с препятствием зафиксировали: высотомер показывал высоту 150 метров над уровнем моря. Фактически же от подножия обрывистого берега до верхушки сосны было не более 85 метров.
Накануне полета, по словам Громака, в Ан-24 установили высотомер с Ил-14, но никто не проверил, как тот себя поведет на другом самолете. Лишь после катастрофы были проведены испытания, которые показали, что высотомер давал погрешность до 60–70 метров.
В деле есть схема разрушения самолета. Командиру не хватило каких-то долей секунды. Выйдя из тумана, он все понял и потянул рули на себя. Увы, Ан-24 — это не истребитель».

Вспоминает лейтенант милиции Леонид Балдыков:
«Было обеденное время, когда всё это произошло. В тот самый момент я находился дома, обедал. Мой дом стоял всего в ста метрах от детского садика. То, что мы увидели, оказавшись на месте, потрясло нас, взрослых крепких мужиков. Стена бушующего огня и нестерпимый чад от горящего топлива, которое растекалось по асфальту из разбитого бака».
Одними из первых падающий самолёт увидели немногочисленные отдыхающие, оказавшиеся в тот день в парке, и школьники, у которых на городском стадионе заканчивался урок физкультуры. В следующее мгновение здание детского сада потряс чудовищной силы удар. Потерявший при падении обе плоскости и шасси, ополовиненный фюзеляж на высокой скорости протаранил второй этаж, похоронив под своими обломками всех.
Авиационное топливо, вспыхнувшее от удара с новой силой, за считанные секунды поглотило в своем пламени все живое. Рядом с пылающими руинами детсада на дороге валялась кабина самолета. В ней, вцепившись в штурвал, сидел мертвый летчик. Второй пилот лежал на дороге. Ветер то сбивал с него пламя, то раздувал с новой силой.

Первыми жертвами катастрофы стали две десятиклассницы, Таня Ежова и Наташа Цыганкова, которые гуляли рядом с детским садом. Их обдал парами авиационного топлива падающий самолет. Девочки мгновенно были объяты пламенем, получили множественные ожоги, но им удалось выжить.
«До детского садика оставалось несколько метров, когда нас обдало горящими парами авиационного топлива. Мы даже не успели ничего понять, как в одно мгновение на нас вспыхнули волосы, одежда, обувь. Мы были в сильнейшем шоке от испуга и невыносимой боли. Вокруг ни души, и мы одни посреди улицы, объятые пламенем»,
— рассказывала позднее одна из девушек, Татьяна Ежова.
Из находившихся в учреждении выжили только двое. Авиакатастрофа унесла жизни 24 детей, шести членов экипажа Ан, а также двух пассажиров и трех сотрудников детсада.
В 16 часов 16 мая 1972 года радиостанция «Свободная Европа» из Мюнхена передала сообщение: «Военно-транспортный самолет Ан-26 морской авиации Балтфлота три часа назад упал на детский сад в Светлогорске (Калининградская область). Среди погибших — дети в возрасте до 6 лет, воспитатели и экипаж самолёта, всего более 30 человек».
Оперативность немецкой радиостанции объясняется легко — на острове Борнхольм работали натовские станции радионаблюдения, которые и перехватили переговоры наших военных.

К месту катастрофы мгновенно приехали пожарные, военнослужащие Балтфлота, милиция и КГБ. За За считаные минуты было выставлено тройное оцепление. Вооруженные солдаты, крепко сцепившись за руки, едва сдерживали несчастных матерей, рвавшихся туда, где в страшном огне погибли их дети. Кое-как удалось оттеснить их на безопасное расстояние.
Вдоль дороги, на почерневшем от копоти газоне, военные разложили белые простыни. Тут же спасатели на них стали укладывать извлеченные из-под руин останки детей. Многие, не выдерживая, закрывали глаза, отворачивались. Кто-то падал в обморок.
«В первом ряду оцепления находился мой дядя, мичман Валентин Константинович. С его слов, больше всего досталось офицерам, мичманам и матросам, стоявшим недалеко от разрушенного детского сада. У многих, в том числе и у него самого, были в клочья разорваны тельняшки, лица были в ссадинах от пытавшихся прорваться сквозь строй, обезумевших от горя женщин», — вспоминает Олег Саушкин.

Рассказывает Сергей Попов, который в те годы работал директором школы №1 в Светлогорске:
«Я сидел в кабинете, тут слышу грохот, потом вбегают дети и кричат -самолет упал возле стадиона! А там мои ребята занимались физкультурой с учителем. День-то в самом разгаре! Здание детсада сильно горело, тут же лежали обломки фюзеляжа. Люди бегали и кричали, женщины плакали. В мае в Светлогорске было уже много отдыхающих – они начали сбегаться к месту катастрофы. Приехал председатель горисполкома. Первый секретарь горкома партии Зубков упал в обморок от увиденного – его увезли в больницу. Я сам был в шоке от всего этого. Самолет ведь летел прямо на школу, но задел колесо обозрения, и его развернуло на детский сад. В противном случае он упал бы на нас. В этот момент в школе находились не меньше 200 человек.»

Сотрудники КГБ старались уменьшить утечку информации.
На сутки в городе ввели режим ЧС, были отключены телефоны и даже электричество, а местным запретили покидать свои дома. Были перекрыты выезды из города.
Работы по расчистке завалов и поиску тел погибших продолжались до глубокой ночи. Все, что осталось от катастрофы, как потом выяснится, вывозили на свалку на окраине города. Еще долгое время в ее окрестностях будут находить обгоревшие детские книжки и игрушки, детали и предметы военной амуниции… Как только последняя машина с обломками покинула пределы города, место, где еще накануне стоял детский садик, разровняли, обложив дерном выжженную землю. Чтобы скрыть от посторонних глаз следы трагедии, было принято решение разбить на месте катастрофы большую клумбу.
Вспоминает Андрей Дмитриев:
« К утру садика будто и не было никогда — на его месте расцвела клумба! Многие родители тогда глазам своим не поверили. Выжженная земля срезана, уложен дерн, дорожки, посыпанные битым красным кирпичом. Обломанные и обгоревшие деревья спилены. И только резко пахло керосином. Запах держался еще недели две...»

Работники сада Тамара Янковская, Антонина Романенко и случайно зашедшая проведать в тот день ее подруга Юлия Ворона с тяжелейшими ожогами были доставлены в военный госпиталь. Кроме родственников их в больнице ежедневно навещали сотрудники КГБ, готовые на любую помощь в обмен на молчание.
К сожалению, Романенко умерла быстро, не приходя в сознание, Янковская — через полгода, а Ворона выжила. Выжила и нянечка детского сада, которая в момент катастрофы находилась около окна. Женщину ударной волной выбросило из здания.
Погибших детей и воспитателей похоронили в братской могиле на кладбище, недалеко от железнодорожной станции Светлогорск-1. Чтобы свести к нулю огласку, в день похорон отменили электрички и ограничили движение по дорогам, соединяющим Калининград со Светлогорском. Но несмотря на это, в тот день на кладбище собралось около 7 тысяч человек.
На похоронах сотрудники КГБ запретили фотографировать и засвечивали пленки у тех, кто это делал. Но несколько снимков близким погибших сделать все же удалось.

По факту авиакатастрофы в Светлогорске уголовного дела не возбуждалось. Ограничились лишь приказом министра обороны, в соответствии с которым с должностей было снято около 40 военных чинов. И уже тогда появилась основная версия: виноваты пилоты, в крови которых якобы был найден алкоголь. По этой причине родственники погибших детей и персонала детского сада запретили хоронить летчиков на светлогорском кладбище рядом с «их жертвами». По той же причине в храме-часовне, возведенном в 1994 году в честь иконы Богоматери Всех скорбящих Радость, в общем списке погибших в авиакатастрофе не нашлось места восьми фамилиям членов экипажа.
В семидесятых годах прошлого века было запрещено освещать подробности аварий и катастроф, тем более случившихся с участием военных. К тому же местные власти всерьез опасались народных волнений и пошли на беспрецедентные меры. История долгое время была засекречена, лишь в 1990-е годы информация о ней стала проникать в СМИ.