Как автор музыки советского гимна побывал в СССР

На фотографии — один из авторов государственного гимна СССР возле своего дома. Нет, не Сергей Михалков, а другой… И другого гимна. Заметно, что человек нисколько не стесняется скромности и бедности своего жилья, а может быть, и немножко гордится ими.

Что ж, как говорил ещё старик Конфуций, «стыдно быть богатым в стране, где царит беззаконие»
Держава — гнёт, закон лишь маска,
Налоги душат невтерпёж.
Никто богатым не указка,
И прав у бедных не найдёшь.
Знакомы вам эти строки? Между тем это текст песни, которую не все ещё пока успели забыть — «Интернационала». Правда, именно эти куплеты сравнительно малоизвестны, так как в гимн СССР (до 1944 года) и гимн КПСС (с 1943 по 1991) они не входили. Тем не менее это часть международного гимна коммунистов, социалистов и анархистов.
А сегодня, 8 октября, исполняется 170 лет со дня рождения автора музыки «Интернационала» Пьера Дегейтера (на заглавном снимке).
Он был французским рабочим-мебельщиком и музыкантом, революционером. А в 1928 году Дегейтер впервые побывал в СССР, в Москве. Это, вероятно, было удивительное событие и волнующее впечатление для 80-летнего композитора — первый раз побывать в стране, в которой написанная им музыка являлась частью государственного гимна, где её знали и пели все, от мала до велика, миллионы. Ещё школьником я видел как-то кадры документальной съёмки — старый француз со слезами на глазах слушает свою музыку, которую одновременно поёт огромная, многотысячная толпа, заполняющая Красную площадь. К сожалению, сейчас в интернете найти эти кадры кинохроники мне не удалось… А история этой поездки такова.
Из-за почтенного возраста состояние здоровья Дегейтера вызывало беспокойство: выдержит ли он столь неблизкий и трудный по тем временам путь?
Поэтому предварительно к Дегейтеру отправился врач А. Рубакин, работавший в советском посольстве в Париже. Впоследствии А. Рубакин подробно рассказал об этой памятной встрече, о том, каким он застал революционера-ветерана: «Я приехал к Дегейтеру в первый раз в начале весны, когда на улицах Парижа расцветали каштаны и зеленели бледные листья платанов. Небо над предместьем Сен-Дени было окутано фабричным дымом. Вокруг древнего собора с усыпальницей французских королей были расположены фабрики и заводы; они высились над узкими, грязными улочками с некрасивыми кирпичными домами рабочих. Я без труда отыскал квартал, где жил Дегейтер, дальше пришлось расспрашивать местных жителей.
Дегейтера знали все… «Вам нужно старика? Проводи его к нему», — сказала первая же женщина своей внучке, когда я к ней обратился. Я пошел к небольшому домику, стоявшему на откосе. Известие о том, что к Дегейтеру приехал «какой-то русский», молнией облетело весь квартал: отовсюду из окон высовывались головы женщин, а прохожие-рабочие подходили ко мне, и каждый старался показать путь. Это было нелишним — без провожатого я, наверное, запутался бы в узких проходах между домами.

Дегейтер жил в первом этаже небольшого домика. Входная дверь не была заперта, и мы вошли в неё с девочкой, которая меня привела, просто толкнув дверь. У Дегейтера были две большие комнаты, тесно заставленные старой потемневшей мебелью.
… Дегейтер очень приветливо обратился ко мне, предложил сесть, и разговор быстро завязался.
— Да, да, — говорил он, — хотят, чтобы я поехал в Россию, а я не знаю, что сказать; я никогда никуда не ездил.
Действительно, за всю свою жизнь он, по-видимому, никуда не выезжал за пределы родной Франции, и мысль о таком далёком путешествии казалась ему невероятной. Дегейтер беспокоился, как же он расстанется со своей квартирой, с внучкой, а главное, — со своими привычками. Он много раз повторял, что ему будет трудно отвыкнуть от них. Впрочем, привычки эти были несложны; они заключались (как и у многих французов) в том, что Дегейтер привык пить утром кофе часов в семь, обедать в двенадцать и ужинать в семь вечера, причем непременно есть «помм фрит» (картофель, жаренный на французский манер, тонкими ломтиками, в растительном масле или на говяжьем жиру) и выпивать за едой несколько рюмок красного вина».
Встретить Дегейтера на Белорусский вокзал в Москве пришли старые революционеры, участники Парижской Коммуны Густав Инар и Пьер Фуркад, жившие в Москве, в Доме ветеранов революции.
В Москве Дегейтер охотно и много играл, знакомил со своими сочинениями новых русских друзей. Всем интересовался, просил, чтобы ему переводили на французский язык статьи из газет. Он побывал на Шестом конгрессе Коминтерна, проходившем в Москве, в Колонном зале Дома союзов. И здесь дирижировал концертом, в котором сводный хор и оркестр исполняли «Интернационал».

П. Дегейтер и коммунары Фуркад и Инар в Москве. 1928
На Красной площади под руководством Пьера Дегейтера «Интернационал» пели шесть тысяч (!) участников Первой всесоюзной спартакиады. Вместе с Дегейтером на трибуне находился Морис Торез. Впоследствии в речи, посвящённой Дегейтеру, Морис Торез вспоминал, как «слёзы катились по лицу старого борца-революционера».
«Я счастлив, — писал тогда Дегейтер, — что нахожусь в стране Великой Революции, стране, победившей феодализм и рабство и сделавшей рабочих хозяевами своей судьбы… Я счастлив, что вашим гимном, гимном революционной России, является «Интернационал», пение которого вызывает дрожь у тех, кто строит своё благополучие на эксплуатации рабочих. Я верю, что революционная Россия является прелюдией к тому великому перевороту, в результате которого красное знамя революции воссияет над всей вселенной. Революция принесёт подлинный мир, основа которого заложена народами Советского Союза. Да здравствует интернационал рабочих!».
В Москве Дегейтер провёл 4 месяца, а затем вернулся домой в Сен-Дени, где его ждали внучка Сюзанна и старые друзья.
20 августа 1928 года СНК СССР назначил автору гимна СССР и международного рабочего движения пожизненную пенсию, которая и стала единственным источником его существования в последние годы жизни.
В 1932 году автор «Интернационала» скончался и был похоронен у себя на родине.
… Дошли в корысти до предела
Монархи угля, рельс и руд.
Их омерзительное дело —
Лишь угнетать и грабить Труд.
Мы создаём все капиталы,
Что в сейфах подлецов лежат.
Вперёд! Теперь пора настала
Своё потребовать назад!