В самые тяжелые времена особенно непросто приходится без чувства юмора, позволяющего снять напряжение. Юмор был востребован и в России в период революции. Но чем острее становилась обстановка в Петрограде весной 1917 года, тем более невеселыми и злыми становились шутки о властителе и плодах его правления.
Журналы, прежде всего «Новый Сатирикон» и «Бич», в которых трудились Аркадий Аверченко, Александр Амфитеатров, Надежда Тэффи и другие «звезды» русского юмора, били по самым больным местам только что павшей монархии.
Февральскую революцию многие встречали с восторгом: по улицам Петрограда ходили толпы людей с красными бантами, ораторы предрекали свободное государство и скорый конец войны, а также проклинали монархическое прошлое. Журналы также показывали насмешливое отношение (если не сказать «презрительное») к императорской семье, подозревавшейся в покровительстве немцам и их агентам, называли их «скучной мещанской четой», а лично Николая II — «тряпкой» и совершенно негодным для правления Россией человеком, «сосулькой», «принятой за государственного человека». Когда цензура была снесена февральской революцией и порыв свободы воодушевил прогрессивную общественность, на царя уже после его отречения со страниц сатирических журналов обрушился поток жестоких карикатур и анекдотов. Ведь теперь можно было не опасаться, что что-то «не пропустят». Досталось и самим цензорам. В № 12 журнала «Новый Сатирикон» его главный редактор А. Аверченко описал такую историю из недавнего прошлого (под заголовком «Уничтожающее сопоставление»):
«Однажды я вырезал из газет два циркуляра: одного министра о том, что нужно экономить бумагу и не вести ненужной переписки, и другого министра — о том, что министрам нужно писать с обращением «ваше высокопревосходительство», к директорам департамента — «ваше превосходительство» и т. д.
Эти циркуляры я распорядился набрать и вставить в журнал безо всяких комментарий и критики.
Цензура их не пропустила.
— Почему?! — завопил я
— Это издевательство, — со скорбной извиняющейся улыбкой объяснил цензор.
— Да ведь эти циркуляры были разосланы?
— Были.
— И напечатаны во всех газетах?!
— Напечатаны.
— И вы их пропустили?!
— Пропустили.
— Почему же нам нельзя?
— Рядом они стоят. Неудобно. Если бы расставить их в разные номера — тогда другое дело».
Отмена цензуры в 1917 г. позволила печатать карикатуры о Николае II
Его аллея побед
— Эх, если бы они меня не свалили, я бы им всю аллею заполнил!
Новый Сатирикон № 13, апрель 1917
Одна из самых заметных тем в карикатурах марта и апреля 1917 г. — немецкое происхождение и «измена» императрицы, влияние Григория Распутина и неспособность Николая II управлять государством. К тому времени общественное мнение уже нисколько не жаловало царя. Совсем недавно и государственные деятели громко высказывались по поводу немецкого влияния на правителей. Самым громким случаем была речь лидера конституционных демократов Павла Милюкова. Произнесенная 1 ноября 1916 г., она вошла в историю под названием «Глупость или измена?» Милюков выдвинул обвинения против императрицы Александры Федоровны в том, что она покровительствует группе тайно работающих на Германию высокопоставленных чиновников и имеющих влияние при дворе лиц. Авторитет императорской фамилии и так уже был невысок к концу 1916 г., и речь Милюкова вызвала общественную реакцию такой силы, что Николаю II пришлось пойти на отставку одного из обвиненных в речи — председателя Совета министров Б. В. Штюрмера. Общество демонстрировало полное недоверие монарху.
Бич. № 14, апрель 1917
Впоследствии многие полагали, что именно речь Милюкова стала одним из катализаторов февральской революции: он, политик, с трибуны парламента безнаказанно и открыто, во время войны, практически обвинил правителей в измене. Монархия же показала себя в этот момент слабой, не смогла дать никакого убедительного ответа и смогла только запретить речь Милюкова, которая все равно расходилась в рукописных вариантах. В том числе за эту речь Милюкова пытались казнить крайне правые монархисты в Берлине в 1922 г., совершив на него покушение, в ходе которого погиб отец знаменитого писателя В. Д. Набоков, тоже один из лидеров кадетов.
Подозрения в измене императрицы подорвали авторитет монархии
Весной 1917 г. все эти слухи и подозрения оказались в открытой печати. И жители Петрограда еще находили в себе силы смеяться. Ни они, ни А. Аверченко и А. В. Амфитеатров не знали, что всего через 3 года Петроград опустеет (вместо более 2 млн жителей останется едва больше 700 тыс.), и не будет ни воодушевления революции, ни «Нового Сатирикона», авторы которого отправятся в эмиграцию.
Российский царствовавший Дом. [Прим. в центре Григорий Распутин]
Благочестивейшая Самодержавнейшая
Александра Федоровна: — А ты, голубчик, где взят в плен?
Немец: — Под Двинском. В атаке.
Александра Федоровна: — И кто же победил: наши или русские?
Новый Сатирикон № 13, апрель 1917
Род оружия
Одного бывшего министра поймали около собственного дома, когда министр хотел ускользнуть, переодевшись в солдатскую шинель.
— Вы какого полка? — спросил его милиционер.
Министр посмотрел на крышу своего дома и уклончиво ответил:
— Радиотелеграфист.
Иллюзии царей
Николай II (растроганно): «Только ты остался верен мне и не покинул, мой старый преданный слуга!..»
Слуга: «Еще бы! Как же я вас покину, когда еще не получил жалованье за два месяца!..»
Карикатура на царскую семью, подчеркивающая их немецкое происхождение. «Алиса Гессенская (псевдоним — Александра Романова)» и «Клаус II Голштин-Готторпский», «знатный иностранец». Новый Сатирикон № 12, март 1917
У Николая второго [на Пасху]
Александра Федоровна (грустно): «В прошлом году с Григорием Ефимычем христосовалась, а теперь… Эх, скушно».
Николай: «В прошлом году дом был полная чаша. Яиц — сколько угодно. Столетние вина. А теперь…»
Александра Федоровна: «Временное правительство отпустило на человека по десятку яиц; сахар по карточкам; а ветчины нет!»
Николай: «Эх, не подумали раньше о кооперативе. Есть кооператив журналистов, кооператив ремесленников. Нужно было бы устроить также кооператив царей…»
Александра Федоровна: «Мало ли, что нужно было бы устроить. Танечка, сходи за маслом».
Татьяна: «Пусть Оля идет».
Александра Федоровна: «Она в хлебном хвосте стоит. Пойди, милая. Нельзя же куличи без масла печь».
Николая (тихо поет): «Солнце всходит и захо-о-дить».
О. Л. Д’Ор.
Бич. № 12. Апрель 1917.
***
— Не знаете ли, почему царский поезд так долго держали на ст. Бологое?
— В нем везли предмет далеко не первой необходимости…
— Я хотел бы переменить фамилию.
— Что у вас, немецкая?
— Хуже: моя фамилия — Романов!
— Что ж, подайте прошение на Высочай… Тьфу, черт!.. Ну, как-нибудь устроим…
Новый Сатирикон № 13, апрель 1917
Источники и литература: Новый Сатирикон. Март-апрель 1917; Бич. Март-апрель 1917; Лукоморье. Август 1917; Давыдов А. Ю. Предыстория и развязка трагедии: террористический акт 28 марта 1922 года в Берлине. // Россия XXI. 2014. № 4.; Ильязова Р. «Может быть, идеал императора — играть в винт по сотой?» // Родина. № 1216 (12).
Последние комментарии
пора и нам начинать… его брехня зашкалила… мультяшки…
Одной из самых роковых ошибок Николая Второго было его непонимание роли «либеральных» газет. Россия оказалась единственной из воюющих стран, где не была уничтожена оппозиционная пресса. У платных болтунов пределов нет.
++++++++++++++++++++++
Надо было царю тогда учредить Роскомнадзор и запретить Телеграф.
Вот так фейковое заявление Милюкова послужило катализатором череды «цветных революций». До конца войны оставался ровно год, а в Российской империи начиналась новая история.
Я тут как-то подобное что-то на Ленина изобразил
Царь Николка-2 умел: пить водку, кататься на велосипеде, фотографировать и колоть дрова и воровать золотой запас России к моменту своего отречения 1750 тонн золота переправил к микадо и потому легко отказался от короны намереваясь легко «здрыснуть» к микадо но не срослось! Потом в 60-70-е гг. на этом золоте Япония обеспечила себе промышленный взлёт! А то что захватил Колчак в Казани так это в основном художественные изделия словом кошкины слёзы!