Мифы и правда о приказе № 227

28 июля 1942 года был подписан Приказ Народного комиссара обороны СССР № 227, вошедший в историю как приказ «Ни шагу назад!».

Не читал, но осуждаю.

Многие историки приводят этот документ в пример как яркое свидетельство кровожадности сталинского режима, его презрения к жизням собственных граждан.
Тезисно подобную точку зрения можно изложить так: советское командование, в силу своей бездарности неспособное противостоять генералитету вермахта, превращало солдат Красной Армии в смертников, которых заставляли сражаться поставленные за их спинами пулемёты заградотрядов. Немцев не победили, а буквально завалили трупами «штрафников», которых гнали на позиции противника едва ли не безоружными.
Негативное отношение к приказу № 227 у обывателей, черпающих исторические знания из публицистики, зачастую возникает из-за того, что они попросту незнакомы с самим текстом этого документа.
Но прежде, чем поговорить о нём, нужно сказать о периоде, в который он появился.

На грани катастрофы.

Весна и лето 1942 года для Советского Союза оказались, возможно, даже более катастрофическими, нежели первые недели войны.
Наступление на Харьков не просто потерпело неудачу, а обернулось полным разгромом группировки советских войск. Убитыми, ранеными и пленными Красная Армия потеряла около 500 000 человек. Гитлеровцам удалось захватить Крым, в начале июля 1942 года пал Севастополь.
Немецкие войска устремились к Волге, захватывая всё новые и новые территории. 7 июля гитлеровцы ворвались в Воронеж, 23 июля пал Ростов-на-Дону.
Отступление Красной Армии, казалось, приняло необратимый характер. После выхода к берегам Волги и захвата Сталинграда Советский Союз лишался стратегических ресурсов и коммуникаций. Хуже того, прорвавшийся на Кавказ противник мог завладеть нефтепромыслами Грозного и Баку.
В Великобритании, не очень полагаясь на стойкость советских войск, уже рассматривали возможность нанесения массированных бомбовых ударов по советским нефтепромыслам, дабы они не достались нацистам. О союзнических обязательствах в Лондоне не очень заботились — ведь союзник вот-вот будет повержен.
Кроме того, решающий успех гитлеровцев на Волге и на Кавказе был чреват вступлением в войну с СССР Японии и Турции, что превращало крайне тяжёлое положение в абсолютно катастрофическое.
В этих условиях переломить ситуацию можно было только кардинальными мерами. Одной из таких мер и стал приказ № 227.

Горькая правда.

В отличие от знаменитого выступления Сталина на параде в Москве в ноябре 1941 года, текст приказа носит очень жёсткий, даже беспощадный характер. Вместо высоких патетических слов — страшная в своей откровенности констатация фактов:
«Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа.
Часть войск Южного фронта, идя за паникёрами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьёзного сопротивления и без приказа из Москвы, покрыв свои знамёна позором. Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдаёт наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток».
Не менее оглушительно звучат и слова о потерях:
«Территория Советского Союза — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жёны, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн населения, более 80 млн пудов хлеба в год и более 10 млн тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину».

Право на манёвр или право на трусость?

Какие же меры в подобной тяжелейшей ситуации предлагало высшее советское командование?
Существуют три мифа о приказе № 227. Первый — он якобы запрещал советским офицерам и солдатам отступать, обрекая их на смерть. Второй — тех, кто всё-таки решился отступить, настигали пули бойцов специально для этого созданных заградотрядов. Третий — главной силой Красной Армии стали специально созданные из несправедливо осуждённых военных и уголовников штрафные роты и батальоны, которых бросали в бой как смертников.
Разберём эти мифы по пунктам. Пункт первый — приказ № 227 не запрещал отступление как таковое. Согласно его тексту, «отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно явиться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования». Вводившаяся приказом ответственность также относилась только к тем, что оставлял позиции самовольно.
Критики приказа настаивают — он, дескать, ограничивал инициативу командиров на местах, лишая их возможности манёвра. В известной степени это верно. Но стоит помнить, что командир среднего звена не может видеть картину в целом. Отступление, являющееся благом для батальона или полка, с точки зрения общего положения дивизии, армии, фронта, может оказаться непоправимым злом. Некоторые чересчур инициативные командиры, слишком полюбившие отступление, в итоге и превратили его в настоящий обвал фронта, для остановки которого и потребовались чрезвычайные меры.

Сколько человек расстреляли заградотряды?

Пункт второй — созданные из числа наиболее сознательных и морально устойчивых солдат для предотвращения панического отступления заградотряды действительно получили полномочия расстреливать трусов и паникёров на месте.
Однако картина, когда с одной стороны в советских солдат стреляют немцы, а с другой — пулемёты заградотрядов, — плод больного воображения разного рода писателей и режиссёров.
Вот для наглядности сводка НКВД СССР о деятельности заградительных отрядов Донского фронта с 1 августа по 1 октября 1942 года. Всего за этот период заградотрядами было задержано 36 109 солдат и офицеров, сбежавших с передовой. Из них возвращено в свои части и на пересыльные пункты 32 993 человека, направлено в штрафные роты — 1056 человек, направлено в штрафные батальоны — 33 человека, арестовано — 736 человек, расстреляно — 433 человека.
Таким образом, несмотря на суровое время и тяжелейшую ситуацию на фронте, под высшую меру попало чуть более 1 процента тех, кто был задержан заградотрядами. Подавляющее большинство сразу, без дальнейших разбирательств, отправлялось обратно на позиции сражаться с врагом.
По свидетельству ветеранов, с бойцами заградотрядов они практически не встречались, поскольку их позиции находились на достаточном удалении от передовой. Главная задача заградотрядов была в том, чтобы привести в чувство дрогнувших, большинство которых бежали, поддавшись даже не личной трусости, а общему порыву.
Помимо остановки бегущих частей, заградотряды занимались охраной тыла, ликвидируя диверсантов. Кроме того, нередки были случаи, когда заградотряды принимали на себя удары прорвавшихся гитлеровских частей, останавливая вражеское наступление.

Как товарищ Сталин перенял передовой опыт.

Пункт третий — здесь нужно начать с того, что использование штрафных подразделений ни в коей мере не является ноу-хау товарища Сталина. В самом приказе № 227 введение штрафных рот и батальонов обосновывается положительным опытом немцев:
«После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали далее около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на ещё более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи… Как известно, эти меры возымели своё действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой».
При этом штрафные подразделения применялись в различных армиях мира и значительно раньше. Таким образом, подобная мера — это не более чем обращение к суровым, но эффективным мерам, ранее успешно применявшимся другими.
Приказ № 227 предусматривал формирование в пределах фронта от 1 до 3 штрафных батальонов численностью до 800 человек и в пределах армии от 5 до 10 штрафных рот численностью 150–200 человек. В штрафные роты направлялись рядовые и младшие командиры, в штрафные батальоны — средние и старшие командиры, провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости и неустойчивости, «чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной».
Действительно, подобного рода подразделения использовались на особо опасных участках фронта, чем и объясняется тот факт, что потери в штрафбатах и штрафных ротах были выше, чем в линейных подразделениях, примерно в 3–6 раз. Тем не менее ни о каком «пушечном мясе» речь не шла. Срок пребывания в штрафных подразделениях не мог превышать трёх месяцев, а также сокращался для тех, кто проявил личное мужество и был отмечен командованием, либо получил ранение в бою. Больше того, нередки были случаи, когда боец из штрафной роты возвращался в свою часть не только с искуплением вины, но и с боевым орденом на груди.

«Штрафники» как капля в море.

Командовали штрафными подразделениями исключительно кадровые офицеры, которые относились к так называемому «постоянному составу», в отличие от «переменного» — «штрафников». Отношения внутри таких подразделений строго подчинялись армейским уставам, никакого издевательства над проштрафившимися бойцами не допускалось. Вопреки мифам из литературы и кино, штрафные роты и батальоны вооружались таким же стрелковым оружием, что и линейные части — от «штрафников» требовалась эффективность в бою, а не эффектная смерть на потеху «маньякам-генералам», как это рисуют сегодня создатели некоторых фильмов и сериалов.
Что касается роли «штрафников» в войне, то наиболее наглядно о ней говорят цифры. Численность штрафных подразделений колебалась от 2,7 процента в 1943 году, до 1,3 процента в 1945 году от общей численности советских войск на фронте. Безусловно, штрафники внесли свой вклад в Победу, однако назвать его решающим было бы неуважением по отношению к миллионам советских солдат, к этим подразделениям не имеющим никакого отношения.
Говоря о приказе № 227, стоит отметить, что ветераны войны в своих воспоминаниях в целом описывают его как жёсткий, суровый, но весьма своевременный.
Приказ «Ни шагу назад!» стал той отрезвляющей пощёчиной, которая вывела армию из нокдауна, полученного после неудач лета 1942 года. Сражавшиеся за каждый сантиметр родной земли защитники Сталинграда и Кавказа повернули ход войны на 180 градусов, начав долгий и трудный путь на запад, к Берлину.
Андрей Сидорчик