«Несоветская» жизнь поэта Евтушенко

1 апреля на 85-м году жизни скончался писатель, ярчайший представитель поэтической оттепели 1950-70-хх годов Евгений Евтушенко…

«Поэт в России больше, чем поэт» — так звучало творческое кредо Евгения Евтушенко, писателя, который в 1960-е годы считался едва ли не самым знаменитым человеком в СССР.

Великий шестидесятник стал настоящим кумиром для нескольких поколений нашей страны, однако свою жизнь Евтушенко закончил в США, куда переехал жить в начале 90-х. Мы вспоминаем путь великого автора, которого часто называли эпатажным, дерзким, несоветским.

Евтушенко рос в семье, где регулярно проводились творческие вечера, поэтому уже в шесть лет он взялся за сочинение собственных стихов, ощущая себя настоящим Поэтом.

«В моей голове был невообразимый винегрет. Я жил в иллюзорном мире, не замечал никого и ничего вокруг...», — говорил Евтушенко о своём детстве. На книжной полке мальчика стояли совсем не детские авторы: Дюма, Сервантес, Флобер, Боккаччо, Уэллс. Вместе с отцом поэтом-любителем он посещал вечера поэзии в МГУ и занимался в поэтической студии Дома пионеров. А своё первое стихотворение увидел напечатанным в газете, когда ему было всего 17 лет.

Потом был Литературный институт имени Горького, куда Евтушенко взяли даже без аттестата зрелости, а вскоре он стал самым молодым членом Союза писателей СССР, минуя ступень кандидата в члены СП (беспрецедентный для того времени случай).

Начало творчества Евтушенко совпало с хрущёвской оттепелью, его свежие стихи оказались созвучны позитивным настроениям молодёжи. Успеху талантливого автора способствовали и артистичность, и особая манера чтения стихов — среди поэтов он стал одним из первых выходить на эстраду.

С эстрад, газетных и журнальных страниц звучал молодой и жизнеутверждающий голос нового автора, который уже было невозможно остановить. А писателям старшего поколения оставалось лишь разводить руками: «Как же так, мы выстрадали, а он высказывает; поэты всех времён и народов писали стихи о смерти и жизни, а он — о жизни...».

Я разный — я натруженный и праздный.

Я целе — и нецелесообразный.

Я весь несовместимый, неудобный,

Застенчивый и наглый, злой и добрый.

Я так люблю, чтоб всё перемежалось!

И столько всякого во мне перемешалось.

Он действительно был «разным», «неудобным», «несовместимым» и никогда не шёл на компромиссы даже с самим собой. «И говорить, хоть три минуты правду. Хоть три минуты- пусть потом убьют» — ещё одно кредо Евтушенко. Неудивительно, что из заветного литинститута его очень быстро отчислили за «дисциплинарные высказывания» (на самом же деле причиной была поддержка опального романа Владимира Дудинцева «Не хлебом единым»). Однако даже после отчисления эпатажный, дерзкий автор продолжал участвовать в различных акциях протеста и был оппозиционен власти.

Евтушенко не ограничивался безобидной лирикой. Его поэма «Братская ГЭС», стихи «Наследники Сталина», «Правда», «Утренний народ» наделали в СССР много шума. Настоящий же скандал разразился в 1963 году, когда Никита Хрущёв узнал, что поэт отдал свою автобиографию для публикации во Франции. Очень скоро СМИ разразились гневными статьями о «политической инфантильности» поэта, а в Союзе писателей неблагонадёжный автор стал изгоем.

Потеряла Россия

в России

Россию.

Она ищет себя,

как иголку в стогу,

как слепая старуха,

бессмысленно руки раскинув,

с причитаньями ищет

буренку свою на лугу.

Пройдут годы, и опального автора изберут секретарём Союза писателей СССР. Но в начале 90-х, когда падёт «железный занавес», он уедет жить и работать в США, где ему всегда были рады.

В США Евтушенко не прекратил творческую деятельность: читал курсы русской поэзии в местных университетах и даже выпустил несколько произведений. Но самое главное, великий шестидесятник никогда не забывал о своих читателях на родине:

«Не могу быть писателем-надомником, люблю видеть лица своих читателей, где бы я ни был. Из России я уезжаю помолодевшим».

Несмотря на то, что последние годы Евтушенко жил в США, он просил похоронить его в подмосковном Переделкине рядом с Борисом Пастернаком. Об этом шестидесятник в последний раз напомнил своему старому другу Михаилу Моргулису 29 марта — всего за три дня до остановки сердца…