Самый высокопоставленный предатель-перебежчик

Уже сам факт побега каждого советского гражданина из первого в мире государства рабочих и крестьян подрывал имидж государства. Но никто не принес СССР столько вреда, как перебежавший в Японию в 1938 году начальник Дальневосточного УНКВД Генрих Люшков.
Красногвардеец, подпольщик, политрук
Генрих Люшков родился в 1900 году в Одессе, в семье портного. Вероятно, он пошел бы по стопам отца, если бы не революция. Одним революция ломала жизнь, других втаптывала в грязь. Кто-то вообще сгинул без следа. А некоторых она возносила на немыслимую для них ранее высоту. Люшков был из последних. В 1917 году еврейский мальчик стал большевиком и записался рядовым в Красную Гвардию. В 1918 году он — подпольщик в занятой врагами Одессе. После освобождения города Генрих вновь записался в РККА, в 1920 году он политрук бригады 14-й армии. По окончании активных боевых действий храброго политрука направили на работу в ЧК.

Вверх по служебной лестнице
Ликвидация контрреволюционного подполья и бандформирований, создание агентурной сети среди врагов и ее курирование — работы в 20-х чекистам хватало выше головы. Люшков не был кабинетным работником, не сторонился оперативной работы и подымался по служебной лестнице вполне заслуженно. За 10 лет службы в ЧК-ГПУ Люшков прошел путь от рядового сотрудника до начальника секретно-политического отдела Украины.
На рубеже 20-30-х годов, в период дружбы между СССР и Германией, владеющий немецким языком Люшков был включен в состав группы, отправленной в Германию для ознакомления с работой концерна «Юнкерс». Его задачей был промышленный шпионаж. Генрих был наблюдателен, умел подмечать мелочи, складывать в единую картину множество фактов, анализировать их и делать обобщающие выводы. Отчетный доклад дотошного чекиста о поездке отметил сам Сталин и взял толкового молодого человека на заметку.
С 1931 года Люшков — в центральном аппарате НКВД, где очень скоро занял место заместителя начальника секретно-политического отдела (борьба с политическими противниками).
Один из руководителей НКВД
Шли годы, менялась страна, вместе с ней менялся и Люшков. Это уже не восторженный мальчик, идущий воевать за народное счастье, а один из иерархов ГУГБ НКВД, ищущий и выжигающий каленым железом крамолу. К нему благоволит нарком Ягода. Многие громкие политические процессы подготавливаются непосредственно Люшковым и проходят под его личным контролем. (Дело «Российской национальной партии», расследование убийства Кирова, дело «троцкистско-зиновьевского центра», «Кремлевское дело»).
В 1936 году Люшков назначен начальником УНКВД Азово-Черноморского края. Под его контролем — территории, где находятся дачи отдыха Сталина и высших руководителей партии и государства. Люшков ищет врагов, и, конечно же, всюду их находит. К декабрю арестовано уже более 200 троцкистов из числа крупных чиновников и руководителей партийных организаций.
В 1936 году был смещен со своего поста, а в 1937 арестован Ягода. Судьбу наркома разделили все его заместители и начальники управлений. Было арестовано более 300 сотрудников НКВД из числа крупных руководителей. Но Люшков уцелел. Ежов лично дал указание, чтобы имя Люшкова не фигурировало ни в одном из протоколов допроса.
В июне 1937 году грудь «борца с контрреволюцией» украсил орден Ленина, а в июле Люшкову доверили самый важный участок — Дальний Восток, где бряцала оружием Квантунская армия.
Во главе Дальневосточного УНКВД
В августе 1937 года комиссар госбезопасности 3 ранга, полномочный представитель НКВД на Дальнем Востоке с неограниченными полномочиями, прибыл в Хабаровск. Свою работу «царь края» начал, естественно, с поиска врагов. Оказалось, что все местное руководство — сплошь японские шпионы или скрытые троцкисты. Было арестовано более 40 сотрудников Дальневосточного управления НКВД, причем начал Люшков с самого верха, с руководителя и его заместителей. Конечно, при таком руководстве край оказался просто нашпигован иностранными агентами. За неполный год было арестовано более 200 тысяч человек, 7 тысяч из них было расстреляно.
В конце августа 1937 года Совнарком и ЦК ВКП(б) приняли решение «о выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края». Руководимые Люшковым органы начали кампанию по претворению решения в жизнь. Это была первая в СССР депортация по этническому признаку. 172 тысячи корейцев переселили в Среднюю Азию. К концу октября Люшков доложил в Москву, что задание партии выполнено: Дальний Восток очищен от врагов. Ежов публично назвал Люшкова «лучшим чекистом» и поставил его в пример другим.
Но опытный чекист Люшков не обольщался. Уже сгущались над ним тучи… Были арестованы его заместитель Каган, глава НКВД Украины — близкий друг и соратник Леплевский. В мае 1938 года Люшков получил телеграмму: его вызывают в Москву в связи с переводом на работу в центральный аппарат НКВД. Люшков шлет ответную телеграмму, что считает новое назначение за честь и срочно едет в инспекционную поездку по приграничным округам. Уж он-то знает, чем заканчиваются такие вызовы в Москву!
Побег планировался
Было ли его решение о побеге спонтанным? Нет. Еще в начале 1938 года Люшков стал готовить документы о болезни дочери и необходимости лечения ее за границей. Вместе с верноподданнической телеграммой в Москву ушла еще одна депеша-молния с условным сигналом «срочно уезжай». Вскоре от жены пришел ответ со словами «шлю свои поцелуи», свидетельствующими, что жена и дочь благополучно пересекли границу. Больше Люшкова в СССР ничто не держало.
13 июня Люшков прибыл в расположение 59-го погранотряда. В сопровождении начальника заставы и двух красноармейцев он отправился к границе для встречи с секретным агентом «с той стороны». У пограничного рубежа он приказал сопровождавшим его отойти в глубь советской территории: агент особо ценный, никто не должен его видеть.
После двух часов напрасного ожидания офицер поднял заставу «в ружье» и сообщил о ЧП начальнику погранотряда. Более сотни пограничников до утра безрезультатно прочесывали местность. И хотя нет никаких данных, можно с уверенностью сказать, что жизнь начальника заставы, двух бойцов и начальника погранотряда не была долгой и счастливой…
У японцев
Первой реакцией японских контрразведчиков, к которым пограничники доставили задержанного русского с тремя ромбами в петлицах, орденом Ленина на груди и двумя значками «Почетный работник ВЧК-ГПУ» было желание… вернуть его назад. Они сочли это провокацией. В самурайских головах не укладывалось, что офицер столь высокого ранга мог добровольно перебежать к врагу. Заблудился? Тогда почему он, осознав, что находится на вражеской территории, не сделал себе харакири? Ясное дело — шпион. А если так, пусть идет туда, откуда пришел.
Но русский упрямо не хотел возвращаться в СССР (где его ждали горячий чай, теплые булочки и радушие родного НКВД) и требовал доложить о нем вышестоящему начальству. В ответ на телефонный звонок о происшествии приехали два высокопоставленных офицера из военного министерства, которые забрали перебежчика и увезли его с собой.
Шоу
Первоначально японцы скрывали факт, что начальник Дальневосточного УНКВД находится у них, но информация просочилась. Когда в латвийской, а затем немецкой прессе появились сообщения о побеге Люшкова в Маньчжурию, и хранить молчание стало бессмысленным, японцы устроили шоу. Люшков выступал перед иностранными журналистами, давал пространные интервью, в газетах печатались огромные статьи, автором которых он являлся.
«Внезапно прозревший» Люшков рассказывал о преступлениях сталинского режима, о том, как фабриковались процессы, как выбивались из подсудимых нужные показания и признания, об ужасах сталинских лагерей, о трагедии несчастных депортированных корейцев. Обо всем Люшков рассказывал со знанием дела, с мельчайшими подробностями. Кому, как не ему, непосредственному участнику и организатору, знать все тонкости работы механизмов НКВД!
Предатель
Но шоу — для политиков и иностранных корреспондентов. Преступления сталинского режима японских военных интересовали менее всего. В тихих кабинетах, уже без участия журналистов, Люшкова спрашивали совсем о другом, задавали совсем иные вопросы, и бывший глава дальневосточных чекистов рассказывал, рассказывал, рассказывал…
Перебежчиком интересовались не только японские спецслужбы. В Токио прибыл представитель адмирала Канариса полковник Грейлинг. Японцы на несколько вечеров «подарили» информатора полковнику. По результатам встреч полковник составил отчет на несколько сот страниц. Рихард Зорге сумел получить доступ к докладу и сфотографировал наиболее важные страницы. Когда пленка оказалась в Москве, там развеялись последние сомнения: Люшков сдавал всех и вся, рассказывал всё, что знал. А знал он немало: расположение военных объектов, складов, аэродромов, военных баз, дислокацию военных частей и кораблей ВМФ СССР, систему пограничной охраны, шифры и радиокоды. Перебежчик выдал всех известных ему агентов в Маньчжурии и Японии. (К счастью, он не знал о «Рамзае», поэтому советский разведчик и уцелел).

Бумеранг
Хотя советская пресса хранила гробовое молчание о происшествии на Дальнем Востоке, последствий не могло не быть. Нарком Ежов, узнав о побеге своего протеже, сказал: «Теперь мне конец». Он знал, о чем говорил. Среди предъявленных ему вскоре обвинений был и побег Люшкова. Прибывший на место Люшкова старший майор ГБ Горбач устроил новую чистку аппарата Дальневосточного УНКВД. Все сотрудники, назначенные на место бежавшим Люшковым, были арестованы и расстреляны. Пострадали друзья, близкие и даже дальние родственники Люшкова. Не спаслись его жена и дочь. НКВД следило за ними, телеграмма об успешном пересечении границы была ложной. Инна Люшкова была арестована и расстреляна, дочь отправлена в один из детдомов под чужой фамилией, судьба ее неизвестна.
Советник Ямогучи Тосикадзу
До лета 1945 года Люшков работал в качестве старшего консультанта в разведорганах генштаба Японии. Писал доклады, обзоры о положении в СССР, боеспособности РККА, организации советских спецслужб. Японцы удивлялись его работоспособности: Люшков выдавал до 40 рукописных страниц в день, переводчики за ним просто не успевали. Все материалы печатались в изданиях для служебного пользования.
Летом 1945 года, предчувствуя скорую войну с СССР, командование Квантунской армии обратилось в генштаб с просьбой прислать эксперта по Красной Армии. 8 августа в Дайрен в сопровождении капитана японской армии прибыл советник Ямогучи Тосикадзу (Люшков). Но услуги советника не понадобились. 19 августа судьба Квантунской армии уже ни у кого не вызывала сомнений. Встал вопрос: «Что делать с советником Ямогучи Тосикадзу?» После краткого обсуждения нескольких вариантов (отпустить, переправить в Юго-Восточную Азию, передать американцам или представителям советского командования) возобладало мнение, что эксперт слишком много знает и его надо убить.
Допрошенный в ноябре 1945 года бывший начальник военной миссии в Дайрене показал, что лично застрелил Люшкова. Парадокс: приговоренного заочно советским судом к расстрелу Люшкова казнили враги СССР…
Автор Klim Podkova