Курортный роман: Фанни и Ильич

За полтора года до покушения на Ленина Каплан познакомилась в Крыму с его младшим братом

Прозрачные намеки на эту романтическую историю просачивались в мемуарах революционеров и сохранялись в пересказах евпаторийских старожилов, но обнародовать подробности и обстоятельства знакомства Фанни Каплан и Дмитрия Ильича в советское время не позволяла цензура — эпизод категорически не вписывался в «канонизированную» Институтом марксизма-ленинизма биографию семьи Ульяновых.
Солнечная реабилитация
Поездка в Крым для 28-летней Каплан, которую родные звали Фейгой, а друзья-каторжане Фанни, была первой в жизни. Она, как политическая узница, пострадавшая от царского режима, получила от Общества помощи освобожденным путевку в евпаторийский санаторий «Дом каторжан». 10 лет на Нерчинской каторге (625 км от Читы) сказались на ее здоровье — переболела туберкулезом, ухудшилось зрение. В приемном отделении «Дома каторжан» впервые увидела доктора Ульянова, который к тому времени уже 6 лет прожил в Крыму. Сначала он практиковал в Феодосийском уезде, а после Февральской революции поменялся местами службы с евпаторийским санитарным врачом Крыловым. Между этим служил в армии во время Первой мировой войны, получив после мобилизации назначение ординатором во 2-й Севастопольский военный госпиталь.

— О близких отношениях Фанни Каплан и Дмитрия Ильича я впервые услышал году в 1968-м, в застольных беседах своего деда-летчика, полковника, лично знакомого с Василием Сталиным и Амет-ханом Султаном, — рассказывает евпаторийский краевед Павел Хорошко. — У нас дома часто собирались его друзья — городская элита того времени: старые большевики, офицеры, интеллигенты, из которых почти всем пришлось пройти сталинские лагеря. Сомневаться в достоверности этого факта мне не приходилось, потому что и без этих рассказов о романе Каплан и Ульянова у нас в городе в 1950-1960-х годах сохранялось немало устных свидетельств.
С Павлом Гертрудовичем мы прошли по ульяновскому маршруту в Евпатории. На улице Пушкина, сохранившей свое название с дореволюционных времен, сегодня находится то, что осталось от санаторно-оздоровительного комплекса «Дом каторжан» — один из спальных корпусов, неприметное за деревьями 2-этажное здание. Сейчас это жилой 12-квартирный дом рядом с морем. На бывшей Вокзальной (сейчас, естественно, ул. Дмитрия Ульянова) мемориальной доской отмечен дом, где жил младший брат Ленина. Правда, доска сейчас на реставрации, ее периметр обозначен четырьмя дырками на фасаде. Уездному врачу просторный дом выделило земство. Только советские историки «прописали» там Дмитрия Ильича с мая 1918 года по апрель 1919 года.
— На самом деле Дмитрий Ильич поселился в нем раньше, сразу же, как получил место уездного врача, — говорит Павел Хорошко. — Его роман с Каплан развивался стремительно и бурно. Доктор был известен как дамский угодник и не мог пропустить мимо такую видную барышню. Тем более революционерки отличались от обывателей свободными нравами, а за годы каторжного заключения истосковались по мужским ухаживаниям.
Впервые они увиделись в приемном отделении «Дома каторжан». Дмитрий Ильич вел учет всех прибывших. И потом имели немало вариантов для продолжения знакомства. Знаток городской светской жизни, Ульянов знал, где и как развлечь даму. Помимо десятков ресторанов, винных погребков и кофеен в городе давали спектакли артисты театральной студии Леопольда Сулержицкого, первого помощника Станиславского, работал кинотеатр «Наука и жизнь». Свои мероприятия организовывали и бывшие политкаторжане с концертами и диспутами. В элитном кругу революционеров бывали и «афинские вечера», где свобода взглядов распространялась и на сексуальные отношения. Необычный курортный сезон 1917 года набирал обороты, атмосфера была пронизана ожиданиями крутых перемен, над городом витал дух романтики и авантюризма! На пляжах евпаторийцы с изумлением наблюдали за выходками пропагандистов общества «Долой стыд!» — обнаженные люди призывали отдыхающих освобождаться от обывательских предрассудков и раздеваться.
Свидетельства анархиста
Об особых отношениях Фанни Каплан и Дмитрия Ульянова оставил упоминание в своих мемуарах Виктор Баранченко — автор книги о Гавене (из серии «Жизнь замечательных людей»), член Ревкома, активный участник «красного» террора в Крыму. До революции — анархист, потом большевик, в Гражданскую — член коллегии Крымской ЧК, а перед выходом на пенсию — член историко-литературного объединения старых большевиков Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. С Каплан он как раз познакомился в Евпатории, где также поправлял свое здоровье в «Доме каторжан». Его жена, социал-революционерка Фаина Ставская, была подругой Фанни. Не для печати Виктор Еремеевич записал свои воспоминания о быте и нравах «Дома каторжан». В конце 90-х историк, профессор МГУ Ярослав Леонтьев первым опубликовал выдержки из этой рукописи, называвшейся «Жизнь и гибель Фаины Ставской» (она и по сей день хранится в Центральном муниципальном архиве Москвы).
Виктор Еремеевич запомнил Фанни Каплан как большеглазую, пышно причесанную, осанистую, не похожую на коротко стриженных эмансипированных нигилисток того времени: «Нечего греха таить, во многих случаях дружбы перерастали тут, в знойной Евпатории, в нечто большее. От некоторых старых политкаторжан беременели молодые мартовские социалистки. Иные из таких связей вскоре проходили, а другие перерастали в прочные узы на всю жизнь». В жизнеописании своей жены Баранченко не уточняет, кто же именно был курортным избранником Каплан, но он об этом рассказывает Семену Резнику, который в 60-е годы был редактором серии биографий «ЖЗЛ». Литературная запись этой беседы была опубликована в 1991 году в историко-литературном альманахе. Резник, эмигрировавший в США еще в 1982-м, пересказывает слова Баранченко: «Дмитрий Ильич любил ухаживать за хорошенькими женщинами. Особое внимание он оказывал Фанни Каплан, которая была очень красива и пользовалась успехом у мужчин».

Каторжанка Фани Каплан (у окна справа) в 1913 году. Акаткйская тюрьма Нерчинской каторги
Ульяновские слабости
Образ еврейской красавицы кардинально отличается от того, который тиражировали в СССР. Каждый школьник знал, что Каплан — это мерзкая тетка, которая стреляла в Ленина и ранила его пулями с ядом кураре. Люди постарше запомнили кадры из знаменитого фильма 1937 года «Ленин в Октябре»: жуткая террористка вся в черном, с растрепанными волосами и злым оскалом. Во время съемок картины матросы, изображавшие толпу, настолько прониклись происходящим, что повыбивали зубы актрисе, игравшей роль Каплан.
Предположительно Фанни родилась в 1888 или 1890 году в Волынской губернии. Как анархистка-коммунистка под кличкой Дора «отличилась» в Киеве в 1906 г. при подготовке покушения на генерал-губернатора. Бомба взорвалась прямо в ее номере гостиницы «Купеческая» на Подоле. Осколками ей посекло руки и ноги, задело лицо. Ее арестовали и отправили на каторгу, которой заменили смертную казнь. Там Каплан познакомилась со знаменитой эсеркой Марией Спиридоновой и увлеклась программой социалистов-революционеров. Освободили ее в марте 1917-го по личному указанию члена партии эсеров, министра юстиции Керенского.
В Евпатории, по словам Хорошко, подметили, что для Дмитрия Ульянова ухаживания за Каплан были чем-то большим, чем курортный флирт. Бывшая каторжанка буквально расцветала на глазах, ее видели в красивых платьях на вечернем моционе по набережной. А доктор щеголял в офицерской форме. На фотографиях заметно, что он с удовольствием позирует в фуражке, с шашкой на боку. Долгое время в местном краеведческом музее под стеклом был один из таких снимков — военврач с погонами капитана царской армии.
— В земской управе сплетничали о его романе, тем более что он давал повод для таких разговоров. Не однажды по земской линии отмечали отсутствие пары лошадей, которые были закреплены за уездным врачом, — рассказывает краевед. — Утром бидарка — двухколесная повозка, на месте, а лошадей нет. Дмитрий Ильич отправлялся с Фанни в романтические путешествия на Тарханкут. От Евпатории это 60 верст. Отдохнуть от верховой езды они останавливались в трактире «Беляуская могила» — на полпути, возле озера Донузлав, а ночевали в имении вдовы Поповой в Оленевке. Их роман вполне мог закончиться свадьбой, если бы в их отношения не вмешались партийные товарищи. Эсеры не хотели, чтобы их соратница в это революционное время перешла в лагерь политических конкурентов — стала женой брата лидера большевиков! Фанни просто попала под жесткий прессинг своих товарищей и боевых подруг и в конце концов брачному союзу предпочла революционную борьбу. Для чувствительного Дмитрия Ильича это стало серьезным испытанием, горечь расставания он заливал крымским вином.
Павел Хорошко предполагает, что и для Фанни это решение было болезненным, ведь в критический момент, когда ее допрашивали чекисты как основную подозреваемую в покушении 30 августа 1918 года на Ленина, она говорила, что перед первым выстрелом вспомнила Дмитрия на мысе Тарханкут.
— До 3 сентября, когда Каплан расстреляли и сожгли в бочке за Кремлевской стеной, ее допрашивали несколько раз, и не все протоколы опубликованы, — утверждает Хорошко. — Известно, что 10 страниц, как раз связанных с показаниями о ее пребывания в Крыму, отсутствуют. Как я понимаю, задачей более позднего большевистского времени было максимально отвести Фанни Каплан от Дмитрия Ульянова. При «канонизации» Ленина ставилась задача, чтобы и в его семье все были святыми.

В Евпатории сохранился дом на ул. Дмитрия Ульянова (раньше — Вокзальная), в котором до 1918 года жил земский врач Дмитрий Ильич Ульянов. Фото: Михаил Львовски/ РГ
Ильич на полуострове
10 лет из жизни Дмитрия Ильича (1911-1921) на полуострове увековечены памятником в Симферополе и 4 мемориальными досками (в Евпатории, Севастополе и 2 — в Феодосии). В каждом из этих городов есть улица Дмитрия Ульянова. Вывески начинаются с пояснения: «младший брат В.И. Ленина», и уже потом профессиональный революционер, старейший член КПСС, один из организаторов Советской власти в Крыму. В путеводителях обязательно указывалось, что, помимо легальной стороны жизни земского врача Д.И. Ульянова, была и другая, «скрытая от глаз чиновников земства, от полиции и жандармов». О «другой» жизни Дмитрия Ильича как раз написано много, а вот о личной, легальной совсем мало. Сведения путаные и фрагментарные, не проясняющие его семейные отношения. Известно, что в Крым по состоянию здоровья 37-летний Дмитрий Ильич перебрался в мае 1911 года с женой Антониной Ивановной Нещеретовой и приемной дочерью. Но, как сообщается в биографии «Дмитрий Ульянов» (автор Борис Яроцкий) из серии «ЖЗЛ», в 1916 году Антонина Ивановна, проживавшая в Феодосии, написала Дмитрию Ильичу в Севастополь, что «их отношения стали формальными, потому нет смысла считать себя мужем и женой; Дмитрий Ильич с ней согласился. И они оформили развод». И в следующем же абзаце: «В 1914 году он познакомился с Александрой Федоровной Карповой. Она была коренной жительницей Севастополя. Здесь родилась и выросла. В конце 1916 года они поженились. Их судьба сложилась так, что большинство дней супружеской жизни они провели врозь. Напряженная партийная и врачебная работа заставляла Дмитрия Ильича постоянно находиться в гуще масс. О семейном уюте он только мечтал. Тяжелые годы Гражданской войны разлучили их надолго, и только после освобождения Крыма Красной Армией Дмитрию Ильичу удалось отыскать ее». Отыскал он ее только в конце 21-го, и уже в Москве через год у них родилась дочь Ольга. Так что до этого времени в «гуще масс» у Дмитрия Ильича оставался простор для маневров. 1917 год в жизни Ульянова-младшего скорректирован биографами так, что его якобы с Евпаторией никакие события не связывали, и он был переведен из Крыма в Одессу до середины осени — делопроизводителем управления санитарной части армии на Румынский фронт. Но крымские газеты того времени сообщают, что Дмитрий Ильич живет и работает в Евпатории, и к нему собирается в гости Ленин!
— Крым тогда был охвачен паникой в связи с предполагавшимся приездом Ленина, фигуры для обывателя таинственной и демонической, — рассказывает историк, автор книг по периоду Гражданской войны в Крыму Вячеслав Зарубин. — Толпы зевак специально приезжали на вокзал ко всем прибывающим поездам. А Евпаторийский Совет рабочих и солдатских депутатов, как сообщала «Ялтинская Новая жизнь» от 6 мая 1917 г., даже признал приезд Ленина нежелательным: «Совет обратился к начальнику гарнизона с просьбой выделить караул для ежедневной поездки на станцию „Саки“ с целью недопущения проезда Ленина в Евпаторию. Если бы Ленину удалось другим путем проскользнуть в Евпаторию, решено немедленно арестовать его и выслать из города». Такие кипели страсти!
— Мне Дмитрий Ильич очень симпатичен, — говорит историк Зарубин. — Он как-то вжился в Крым, такой образ крымского интеллигента со свойственными такому типу южными похождениями. Мог и романс спеть, подыгрывая на гармошке. Добродушный, веселый гуляка. Он весьма отличался от своего брата. И кучу народа спас. Никаких следов его причастности к красному террору в Крыму нет. Хотя он был в руководстве Крыма в 1920-1921 гг., когда тут свирепствовали Землячка и Бела Кун. Максимум, что мне удалось найти, — что Дмитрий Ильич входил в «тройку» по чистке Таврического университета. Но там ведь никого не расстреляли. Да, он выпивал. За ним это фиксируется еще до террора. Его ведь в конце концов и убрали из Крыма за чрезмерное пьянство.
Беспристрастную, но не лишенную иронии характеристику Дмитрия Ильича оставил в своих воспоминаниях «Крым в 1917-20-е годы» князь Владимир Оболенский, депутат I Госдумы от кадетов. В Крыму он с 1903 года, а в 1918-м даже был избран председателем Таврической земской управы. Он хорошо знал и Ленина, и его младшего брата. Кстати, именно Оболенский организовал поддельный паспорт Владимиру Ильичу на имя Николая Ленина в 1900 году, по которому тот выехал из России за границу. «Доктор Ульянов сохранил свои свойства и на посту председателя Крымского Совнаркома, — писал князь. — Пьянствовал еще больше, чем прежде, властности не проявлял, но, как добродушный человек, всегда заступался перед чрезвычайкой за всех, за кого его просили».
— Следов бурной революционной борьбы до 17 года, которую ему приписывают, я нигде в архивах не встречал, — рассуждает Вячеслав Георгиевич. — Ну был он членом РСДРП, ну, может, выполнял какие-то поручения. Но ничего сверхкрамольного здесь не совершал. А если что-то и делал, то это было настолько мелко, что на него полиция толком не обращала внимания. Мне любопытно другое. 1918 год, пала власть большевиков в Крыму. Немецкая оккупация. А родной брат Ленина спокойно живет в Евпатории, его не трогают. Потом приходят части Антанты. Я думаю, он не очень-то афишировал свое родство с Лениным, иначе его бы в то лихое время либо пристрелили, либо тут же схватили немцы или белая контрразведка — это какой же козырь: держать брата Ленина в заложниках!
Послесловие
… В том же 1918-м история Фанни Каплан закончилась весьма печально после покушения на Ленина 30 августа. Она стреляла, но неточно — только ранила вождя. Без суда и следствия ее уже 3 сентября комендант Кремля Павел Мальков убил выстрелом в затылок. Труп сожгли в железной бочке. Присутствовавший при расстреле и «кремации» поэт Демьян Бедный, почувствовав запах горелой человечины, упал в обморок.