Советская жизнь в 1954 году

Анри Картье-Брессон был первым иностранным фотографом, которого допустили снимать в Советском Союзе после начала «оттепели» — но, разумеется, снимать только то, что было позволено. В июле–сентябре 1954-го он посетил несколько городов России, Грузии, Узбекистана. Представляю вам некоторые работы из «советской» серии великого фотографа.
В январском номере Paris Match от 1955 года вышел фоторепортаж знаменитого Анри Картье-Брессона, фотографа агенства Magnum, привезенный из Советского Союза.
«Впервые эти люди, надежно спрятанные завесой секретности на протяжении последних 37 лет, люди, которых мы знали только из кадров пропаганды, раскрылись для нас такими, какими они есть в своей обычной жизни», — гласила вступительная статья.

Но мнения читателей об этой обычной жизни разделились. Кто-то считал, что эти фотографии в самом деле передают действительность жизни в Союзе, кто-то обвинял Брессона в склонности к коммунизму, кто-то, напротив, был уверен, что его снимки подрывают саму идеологию советского строя. Кто-то указывал на тот факт, что фотографа везде сопровождал переводчик, который наверняка следил за Брессоном и интерпретировал для него местные особенности так, как-то было нужно правительству СССР.

Анри Картье-Брессон (Henri Cartier-Bresson, 1908-2004) за время своей карьеры фотожурналиста посетил десятки стран. Дважды был он в Советском Союзе, первый раз в 1954 году.

Результатом его поездки стала публикация в журнале Life в начале 1955 года и изданный в том же году фотоальбом «Москва». Это были одни из первых западных публикаций о Советском Союзе после Второй мировой войны.

Москва. На пешеходном переходе

В середине 1950-х годов, после выхода книги «Решающий момент», авторитет Картье-Брессона был огромен. «Сколько слов посвятили различные авторы в различных изданиях ему самому и его методам работы, — вспоминал Валерий Генде-Роте. — Но разве можно сравнить все это с рассказом самого «живого» Брессона (он останавливался у нас в 1958 году по дороге в Китай). Картье-Брессон показал нам свою книгу о Москве». И далее Валерий Альбертович пишет о впечатлении, которое на него произвели московские фотографии Брессона:

«Эта вполне доброжелательная книга состоит совсем не из одних шедевров, но все снимки, опубликованные на ее страницах, отражают фотографическое кредо автора».

Москва. Открытие ВДНХ

Еще более отчетливо выразил свое отношение к фотографиям из России сам фотограф: отбирая в начале XXI века снимки для своего официального портфолио, он не оставил ни одной (!) фотографии из России. Случайно ли это?

«Картье-Брессон не был счастлив в нашей стране, — рассказывала в 2000 году директор Московского дома фотографии Ольга Свиблова. — Когда несколько лет назад он давал мне интервью, то, заговорив о Москве, перешел на шепот и прикрыл ладонью микрофон. Причем он не сообщал ничего страшного или секретного. Просто в нем с семидесятых годов живет страх, привычка все время что-то скрывать, говоря о Советском Союзе или России».

Но в то же время Картье-Брессон снимал в гораздо более горячих точках, чем Москва 1950-х и 1970-х годов, и тем не менее он мало чего боялся и отправлялся в опасные путешествия снова и снова. Может быть, мастер «не был счастлив в нашей стране», потому что чувствовал, что она не открылась ему, что он не поймал в ней того самого заветного «решающего момента»? К сожалению, мы этого никогда не узнаем.

Но остается бесспорным тот факт, что фотожурналист по-настоящему перевернул представления целого поколения российских фотографов о документальной фотографии и назначении фотожурналистики.