"Советский Киссинджер". С ним советовались 4 генсека СССР

В этой статье поговорим об уникальном человеке — Андрее Михайловиче Александрове-Агентове. 23 года (с 1963 по 1986 гг.) он работал помощником по международным делам делам у сменявших друг друга четырёх генеральных секретарей ЦК КПСС: Брежнева, Андропова, Черненко и Горбачёва. Занимая должность помощников генсеков по международным делам, Андрей Михайлович, как считалось, в значительной мере мог влиять на принятие важнейших решений в области внешней политики Советского Союза. Недаром на Западе Александрова-Агентова — называли «советским Киссинджером».


Л.И. Брежнев и А.М. Александров-Агентов.

До этого он почти пятнадцать лет работал в министерстве иностранных дел, дослужившись до советника Громыко. В 1942-1947 гг., работая в дипломатической миссии СССР в Швеции, был референтом посла Александры Михайловны Коллонтай.
Александров-Агентов, как считалось, ещё с довоенной поры был связан со спецслужбами — иначе он после окончания в 1940 году Ленинградского ИФЛИ( институт философии, лингвистики и истории) никак бы не попал на работу за границу и не получил должность корреспондента ТАСС в Швеции. Некоторые исследователи и историки считают, что с 1967 года Александров-Агентов стал в личном секретариате Брежнева фактически «глазами и ушами» Андропова. Умер в 1993 года в возрасте 74 лет.


А.М. Александров-Агентов.

В 1994 году вышла книга воспоминаний Александрова-Агентова «От Коллонтай до Горбачева», которая представляет большой интерес подбором малоизвестных фактов, а еще больше – личными оценками политических событий и деятелей.
Вот как раз на личных оценках Андреем Михайловичем четырёх Генеральных секретарей ЦК КПСС: Брежнева, Андропова, Черненко и Горбачёва, а также тогдашнего министра обороны СССР Дмитрия Фёдоровича Устинова и секретаря ЦК КПСС по идеологии Михаил Андреевича Суслова, я и хочу подробно остановиться в данной статье.
Эти оценки личностей генсеков весьма любопытны и, думаю, обладают высокой степенью объективности.

О Брежневе:

"… Я никогда не соглашусь с таким грубым упрощением личности Брежнева. Он был самокритичен и в последние годы жизни дважды ставил вопрос о своей отставке, но «старики» — Тихонов, Соломенцев, Громыко, Черненко — не допустили этого: больной Брежнев был им удобен.
Кроме того, примитивный человек не окружил бы себя столь выдающимися людьми, как лучший организатор производства, творец оборонной мощи СССР Устинов или как Андропов, к которому Брежнев относился теплее всего. Работать с Брежневым мне было легко и приятно. К мнению собеседника он относился с уважением: никогда априори не отвергал чужую точку зрения, позволял с собой спорить — иногда даже настойчиво и энергично. Как то я не удержался и показал ему понравившуюся цитату из журнала: «Нервный человек не тот, кто кричит на подчиненного, — это просто хам. Нервный человек тот, кто кричит на своего начальника». Брежнев расхохотался и сказал: «Теперь я понял, почему ты на меня кричишь»
(из интервью А.М.Александрова-Агентова обозревателю ИТАР-ТАСС Т. Замятиной)

О болезни Брежнева и о том, кто фактически управлял страной в последние годы его жизни:

"… Где-то примерно с начала второй половины 70-х годов Брежнев стал, как говорится, на глазах меняться в худшую сторону. Стала слабеть память, сильно ухуд­шилась дикция (что его лично очень мучило, действо­вало на его самолюбие), ослабла способность сосредо­точиваться на сложных политических вопросах. В этом состоянии он стал всячески как бы уходить от острых, больших и сложных проблем, раздражался, когда ему их «навязывали»… Хорошо понимая происходящий процесс ослабления своих возможностей, Леонид Ильич за последнее время почти полностью передоверил формирование как внут­ренней, так и внешней политики узкому кругу людей, на которых больше всего полагался (Тихонов, Суслов, Андропов, Громыко, Устинов и, конечно, Черненко). В составе руководящих органов партии появилось мно­жество так называемых комиссий Политбюро, которые занимались той или иной актуальной крупной политиче­ской проблемой… Эти комиссии, каждая из которых возглавлялась одним из членов Политбюро, по существу пред­решали эти решения. Черненко потом лишь в рабочем порядке согласовывал их с другими членами Полит­бюро..."
(Александров-Агентов. От Коллонтай до Горбачёва. М., 1994)

Об Андропове:

"… Во внутренней политике Андропов придавал ключевое значение выработке новых стимулов повышения про­изводительности труда, развитию науки и укреплению дисциплины на производстве и в общественной жизни. Он всячески старался настраивать Брежнева на это… В области идеологии (которой КГБ занимался в те времена «по долгу службы») Андропов, сам образован­ный и интеллигентный, искал контакта с творческой интеллигенцией, поддерживал единомышленников и ста­рался «воспитывать» колеблющихся и сомневающихся… вел «душеспасительные» личные беседы с Евтушенко и другими «полудиссидентами» в мире литературы.
Однако, когда он сталкивался с представителями тех кругов интеллигенции, в ком видел убежденных и ак­тивных противников социализма и советской власти, Андропов становился бескомпромиссным и побуждал Брежнева к принятию жестких мер. До­статочно вспомнить о ссылке в Горький Сахарова, выдво­рении из страны Солженицына и судьбе многих других диссидентов тех лет...."
(Александров-Агентов. От Коллонтай до Горбачёва. М., 1994)

О том, что Брежнев хотел видеть своим приемником Андропова:

"… Леонид Ильич по-человечески ценил и даже лю­бил Юрия Владимировича. Хотя и никогда не был с ним запанибрата — для этого они были слишком разные.
Учитывая все сказанное выше, можно понять, что Брежнев на склоне лет, чувствуя надвигавшуюся на него болезнь, начал сознательно готовить Андропова на роль своего преемника… Как-то позже, уже став вторым секретарем ЦК, Анд­ропов рассказывал мне, что Леонид Ильич сделал ему внушение за то, что Андропов, стесняясь, — не перенял до сих пор от Черненко, временно осуществлявшего тогда руководство заседаниями секретариата ЦК, эту обязанность на себя.
«Если так пойдет, то мы никогда не подготовим достойную замену на пост генерального секретаря»,— сказал Брежнев, обращаясь к Андропову.
Таким образом, даже больной Брежнев думал о пер­спективе и делал определенную ставку на Андропова — увы, к тому времени тоже уже тяжело больного..."
(Александров-Агентов. От Коллонтай до Горбачёва. М., 1994)

О Черненко:

"… В течение года пребывания Черненко у власти, да и позже, я не раз задавал себе вопрос: как же все-таки получилось, что на высшем руководящем посту огромно­го государства оказался этот слабый и физически, и во многих других отношениях человек, не имевший для это­го ни достаточной эрудиции, ни опыта настоящей госу­дарственной работы, ни знания экономики?.. Ну, самого его, очевидно, на старости лет попутал так часто обуревающий людей бес честолюбия: находясь столько лет в непосредственной близости от главного руля управления, трудно было удер­жаться от соблазна ухватиться за него, пусть ненадолго, коль скоро такая возможность появилась. А появилась она в результате внутренней борьбы в Политбюро после смерти Андропова, под сплоченным давлением «стари­ков», которые больше всего не хотели прихода к руко­водству Горбачева и его единомышленников и надеялись, что слабый и послушный Черненко обеспечит им восста­новление тех господствующих позиций, которыми они располагали в последние годы при больном Брежневе… Брежнев доверял Черненко прежде всего, как своему надежному помощнику, лояльному исполнителю его, Брежнева, воли и замыслов, видел в нем разумного, здравомыслящего, трудолюбивого, чест­ного и порядочного человека, на которого можно было положиться,..."
(Александров-Агентов. От Коллонтай до Горбачёва. М., 1994)

О том, с кем из генсеков Александрову-Агентову было интереснее работать по интеллектуальному соответствию:

"… Без сомнения, с Андроповым, он был наиболее интересным партнером. С ним я был довольно хорошо знаком на протяжении тридцати лет, и, если возникала потребность с кем-то посоветоваться, проверить на умном человеке свою идею, я звонил Юрию Владимировичу, да и он мне иногда. Кстати, уже будучи Генеральным секретарем ЦК КПСС, он вспоминал: «А помните, как я стажировался в МИДе под вашим руководством?...»
(из интервью А.М.Александрова-Агентова обозревателю ИТАР-ТАСС Т. Замятиной)

О Горбачёве:

"… в течение года (имеет ввиду с 1985 по 1986 год) мое отношение к Горбачеву стало меняться — и не в лучшую сторону. И дело тут было не в политике («перестройка» со всеми ее «красотами» к тому времени еще не развер­нулась), а скорее в чисто человеческих качествах. Наблюдая его контакты с людьми, я все больше убеж­дался, что внешняя открытость и благожелательная приветливость — это скорее привычная маска, за ко­торой нет действительно теплого и доброго отношения к людям. Внутри — всегда холодный расчет. А это мало­приятно.
И второе. К сожалению, я убедился, что Горбачеву присущ один очень серьезный для большого руководи­теля недостаток: оказалось, он совершенно не умеет слу­шать (вернее, слышать) своего собеседника, а целиком увлечен тем, что говорит сам. Даже при такой процедуре, как доклад ему информации, это давало себя знать, что, согласитесь, не очень помогало делу. Монолог, лишь мо­нол.."
(Александров-Агентов. От Коллонтай до Горбачёва. М., 1994)

О том, почему перестал работать помощником у Горбачёва:

"… От Горбачева я ушел на пенсию потому, что он не имел потребности советоваться… Личные контакты с Горбачевым у меня постепенно ослабевали, поскольку он, видимо, погруженный в разработку основ перестройки, замкнулся в кругу своих ближайших единомышленников, таких как А. Н. Яковлев, В. А. Медведев, А. С. Черняев, проводил с ними целые дни… Постепенно такая обстановка стала меня тяготить, хотя внешне все было корректно, и я подал заявление об отставке..."
(Александров-Агентов. От Коллонтай до Горбачёва. М., 1994)

Об Устинове:

"… Пожалуй, самым близким из окружения Леонида Ильича Брежнева по руководству партией и страной был Дмитрий Федорович Устинов. Это был несомненно крупный, выдающийся государственный деятель и ор­ганизатор производства. О выдающихся качествах Устинова как специалиста говорит уже тот факт, что в самом начале войны, в июне 1941 года, его совсем еще молодого человека — тридцати с небольшим лет — Ста­лин назначил наркомом вооружений Советского Союза… Устинов — это человек, к заслугам которого можно прежде всего отнести гигантскую работу по созданию вооруженной мощи Советского Союза в годы Великой Отечественной войны… В 1976 году, после смерти маршала Гречко, Брежнев возложил на Устинова еще более высокие обязанно­сти: он был назначен министром обороны СССР… Брежневу было исключительно важно обеспечить твердое и надежное влияние на Вооружен­ные Силы страны… Если говорить о влиянии, кото­рое оказывал Устинов, как человек из ближайшего окру­жения Брежнева на политику руководства в целом, то можно, пожалуй, сказать, что это было влияние в сторону как можно более решительной политики, в том числе и во внешних делах..."
(Александров-Агентов. От Коллонтай до Горбачёва. М., 1994)

О Суслове:

"… В отличие от большинства своих коллег, он был начитан в области марксистско- ленинской теории, но всю жизнь был человеком, не развивающим ее в соответствии с ходом реальной жиз­ни (как к тому всегда призывали Маркс и Ленин), а ревностным хранителем уже сказанного, скрупулезным стражем марксистских догм. Это был настоящий догматик и консерватор по своей натуре. Десятки раз я наблюдал, как при решении того или иного постав­ленного перед ним вопроса Суслов прежде всего задавал вопрос: «А как это делалось раньше?» Даже в мелочах быта он был воплощением консерватизма. Десятки лет ходил в глухо застегнутом длинном темном пальто, неизменных галошах, которые уже никто не носил. Как когда-то Сталин ругал свою дочь студентку Светлану за «фривольность» — ношение берета, так Суслов отчи­тывал свою уже взрослую дочь Майю (она рассказывала мне об этом сама) за то, что стала носить брючный костюм, и не пускал в таком виде за стол...."
(Александров-Агентов. От Коллонтай до Горбачёва. М., 1994)

А что вы, уважаемые читатели, думаете по этому поводу?