Ядерный сентябрь 1954-го в Тоцком

14 сентября 1954 года на Тоцком полигоне были проведены испытания атомной бомбы. Самарчанка Ираида Завалина, находившаяся в то время в Тоцком вместе со своим мужем лейтенантом Александром Завалиным, больше 30 лет посвятила сбору материалов об атомном взрыве, искалечившим ее жизнь и жизнь близких ей людей.

Карты, записки, фотографии – вот ее главное достояние, которое она мечтала придать огласке, издав книгу. Она упорно доказывала, что взрыв вовсе не был таким, как о нем говорят сейчас. Все было гораздо страшнее. К сожалению, мало кто прислушивался к Завалиной. А ведь Ираида Викторовна детально доказывала, что от взрыва в Тоцком пострадала вся Самарская область, половина районов Оренбургской области, треть Актюбинской области и четверть Башкирии. К взрыву тщательно готовились. Репетиция генерального события прошла задолго до сентября – в мае 1954 года.

Неожиданная командировка

Александра Завалина направили в Тоцкие лагеря еще в начале зимы 1953 года. Ираида, не зная, в каких условиях им придется жить на новом месте и для какой цели туда направили мужа, отвезла сына к бабушке в Калининград и отправилась к мужу. Тогда на Тоцкое шел один-единственный поезд, который останавливался там ночью и только на минуту.
В Тоцких лагерях Ираиду встретила непроглядная темень и трескучий мороз. Мела сильная метель, вокруг — одни сугробы. Ни дороги, ни домиков, ничего… Муж встретил ее, и под жуткий вой волков они вместе поехали на машине в свой новый дом.
Машина остановилась посреди снежного поля. Шофер сказал:
«Ну все, приехали. Где-то здесь». Вышли. За огромным сугробом обнаружился так называемый финский домик. Он был рассчитан на две семьи. Две комнаты занимала семья начальника штаба майора Николая Воронова, а одна комната предназначалась Завалиным.
После Нового года Александр стал ежедневно уходить чуть засветло на службу. Приходил весь мокрый поздно вечером. Одежда на нем была – хоть выжимай, в валенках по щиколотку стояла вода. На вопрос жены, куда же он по сугробам ходит, Завалин ответил:
«Я командир взвода дорожной роты, мы расчищаем дорогу, чтобы машины могли проехать».Ираида выяснила, что машины – это лесовозы, которые возили бревна к совхозу Кагановичевский, а там солдаты строили срубовые дома между Сорочинском и Тоцким. Вот так началась подготовка к атомному взрыву 1954 года. Но никто об этом еще не знал…

Генеральная репетиция

Тоцкие лагеря представляли собой четыре финских домика, барак в конце единственной улицы, пять или шесть мазанок возле реки Самары, построенных еще при Екатерине. Где-то до апреля месяца Завалин вместе со своим взводом трудился на дорожных работах. И вот однажды в мае, как вспоминает Ираида Викторовна, Александр, обычно убегающий на работу часам к семи, говорит: «Я завтра пойду к девяти».
Ираиде запомнился этот день. По весне Тоцкие лагеря начали осаждать мыши. Их полчища сновали повсюду в поисках съестного. Все женщины попросили своих мужей сделать им ящики, чтобы спасти продукты. Ираида тоже попросила об этом Сашу. И вот в этот день он, хитро улыбаясь, заявил:
«Если сегодня все будет благополучно, я тебе такой ящик принесу!»Ираида развешивала свежевыстиранное белье, как вдруг раздался взрыв… Он был такой силы, что женщина сразу поняла – случилось что-то страшное. Как человек, переживший войну, она знала звук всех взрывов, которые тогда производили. Но это не было похоже ни на что… И тут Ираида вспомнила, как несколькими днями раньше она читала, а муж с Вороновым играли на кухне в шахматы и разговаривали. Ираиде они мешали, она старалась не прислушиваться. А были в том разговоре такие слова:
«…40 тонн тротила с порохом…сильно рванет…». Вспомнилось ей и утреннее обещание Завалина: «Если все будет благополучно…» Сердце забилось, Ираида вошла в дом и, в чем была, упала на кровать. В домах вылетели стекла, на доме Вороновых и Завалиных развалило трубу… Все выскочили из домов… Мужчин в поселке не было, поэтому женщинам оставалось лишь гадать: кто-то считал, что это загорелись пороховые склады, а кто-то – что взрыв – дело рук американцев. В это время в небе появилось грибовидное облако черного цвета…И тут из одного дома вышел военный, только что вернувшийся с дежурства:
«Что вы говорите! Это взвод лейтенанта Завалина сработал!» Худшие предположения Ираиды подтвердились. К счастью, ее муж остался жив. Только пришел черный, как негр, сказал:
«Я побывал в аду». Как и обещал, принес ящик из-под пороха под продукты. Брать их с места взрыва было запрещено, было приказано взрывать порох прямо с ящиками, но раз обещал жене – слово держи.
Как считала Ираида Викторовна, это была имитация последующего атомного взрыва. Она понадобилось для того, чтобы приучить всех окружающих к подобным взрывам, тогда атомный взрыв остался бы незамеченным…Кроме этого, необходимо было пометить эпицентр.

«Бояться не надо…»

Летом 1954 года в Калининграде серьезно заболела мать Ираиды. Ираида решила забрать сына Володю в Тоцкое, тем более, что здесь построили школу. Когда покупала в Москве билет до Тоцкого, ее поразило, что теперь там останавливались все поезда. Более того, в Тоцкие лагеря стекалось множество военных. В открытую, не зачехляя, везли на платформах боевую технику…
Где-то в начале августа в Тоцком был сбор, на котором впервые во всеуслышание объявили о том, что будет произведен атомный взрыв.
«Помню, об этом нам сообщал полковник, специально прибывший из Министерства обороны, — вспоминала Ираида Викторовна. — «Бояться не надо, говорит. О взрыве вы будете знать заранее. Подготовьте дома вещи, коврики. Как увидите три ракеты, так бегите к реке, разложите там коврики, лягте на живот головой к взрыву, закройте руками глаза, откройте рот. Будет взрыв, после него минут пятнадцать еще полежите и идите домой…»В толпе стояла Лиза Антонова, жена Михаила из батальона моего мужа. Была она очень красивой оренбургской казачкой. И вот выходит она к этому полковнику. За один конец юбки держится двухлетка, за другой конец немногим старше, и беременная третьим. «Товарищ полковник, — говорит, — я от вашего взрыва, наверное, как раз третьего рожу. Как же мне прикажете на живот ложиться и одновременно себе и двум малышам глаза закрывать?!» «Министерство обороны детский вопрос не интересует!», — отвечает Лизе полковник и поспешно ретируется. «Ах, так! Пошли, бабы, к начальству!» – призвала всех Антонова, и толпа женщин с детьми двинулась к штабу. Вскоре женщины одумались: «Что ж мы делаем-то? Ведь сейчас, почитай, что военное время, по всем посторонним могут открыть из штаба огонь, и перебьют всех нас с детьми! Ведь у солдат приказ, будут стрелять!». Женщины развернулись и пошли по домам.
«Бабий бунт» здорово не понравился замполиту.
«Он все грозил нам кулаками, да цедил сквозь зубы про то, что завтра соберет партсобрание, и там проберет наших мужей по первое число, — вспоминала Ираида Викторовна. — Партсобрание на следующий день было назначено на семь часов вечера. Все мы собрались идти на него вместе со своими мужьями. Замполит испугался и срочно перенес его на пять. Но перед этим каждая женщина уже дома «воспитала» своего мужа. В общем, на партсобрании сначала Миша Антонов, а потом и другие заявили, что в день взрыва не выйдут на позиции, если женщин и детей не перевезут в другое место. Так мы оказались в Сорочинске, в 25 километрах от Тоцкого». Тогда еще никто не знал, что облако повернет именно в сторону Сорочинска, и те, кто там находился, пострадают едва ли не больше, чем их мужья и отцы в Тоцких лагерях.

«Бомбу испытали на всех нас!»

Ираида Завалина около тридцати лет занималась историей событий в Тоцком: собранных ей материалов накопилось на три увесистых тома книги.
Завалина говорила с уверенностью: в Тоцком было не 44 тысячи солдат, а около 200 тысяч (было вырыто 400 км окопов). Атомная бомба была мощностью не 40 килотонн тротила, а 100 килотонн (можно вычислить по радиусу зоны, в которой произошли пожары: деревни Елшанка и Моховка сгорели в 7 км от эпицентра). В связи с этим, в зону поражения атомного взрыва попала вся Самарская область (плюс в Тоцком протекает река Самара, в которую дожди смыли всю радиоактивную грязь), 15 из 33 районов Оренбургской области, третья часть Актюбинской области, четверть Башкирии… В радиусе радиационного поражения проживало более пяти миллионов человек. От эпицентра взрыва было 170 км до Самары и 180 км до Оренбурга.
Весной 1955 года в реке Самаре в льдинах было полно вмороженной рыбы, по радио предупреждали, что собирать и есть ее нельзя. Глубокой осенью 1954 года в совхозах стали подыхать куры, утки…
Вполне возможно, что последствия содеянного в 1954 году действительно приуменьшили.

Ядерный сентябрь 1954-го или отголоски «великого эксперимента

»Жена Якова Стефановича Цапкова вместе с дочкой 2,5 лет и сыном 2,5 месяцев, как и Ираида Завалина, оказалась в Сорочинске. Оставив коляску с мальчиком в школе, женщина отошла с дочкой за арбузом. Не успели они отойти далеко, как раздался взрыв. Мать с дочерью ослепило и оглушило. А когда они пришли в себя, то кинулись в школу, где оставили малыша. Оказалось, что взрывной волной разбило окно, под которым стояла коляска, и ее всю изрезало осколками.
По счастливой случайности, посторонние женщины успели вытащить ребенка и тем самым спасли ему жизнь. Потрясение было страшным. Семьи военных не знали, когда именно будет произведен взрыв.
Во время испытаний атомной бомбы военные, среди которых находился и Яков Цапков, сидели в лесу в 8 километрах от эпицентра, в вырытой траншее, зажмурившись, закрыв руками лицо и уткнувшись друг в друга. Цапков был в саперном батальоне. Как только произошел взрыв, для взвода Якова Стефановича начались учения. Они должны были бросать толовые шашки, имитируя огонь артиллерии. Цапков вспоминает, что где-то в километре от них была невысокая гора «Петровская шишка». Там располагался командный пункт. Здесь находились министр обороны СССР Булганин, Рокоссовский, Жуков, военное начальство из Румынии, Чехословакии, Венгрии, Китая, Польши…
«После окончания учений нас построили, — вспоминает Леонид Лукошевич, который в 1954-м был начальником радиостанции, а потом — главой Комитета ветеранов особого риска. — Мимо нас проходили военачальники. Булганин, например, прошел от меня в 1,5 метрах. Мы тогда насчитали 120 «Волг» с высшими чинами, а «Волга» по тому времени была самым престижным и редким автомобилем. «Газиков» с начальством рангом пониже было 80 штук и около 40 автобусов».Взрыву придавалось огромное значение. Необходимо было выяснить, как в дальнейшем применять атомное оружие, как воздействует атом на технику и живую среду? Леонид Александрович считает, что бомбу испытывали и конкретно на них — солдатах. Сколько их выживет, смогут ли после взрыва идти в наступление?
Район Тоцкого выбрали для проведения испытаний по той причине, что местность там была аналогична западно-европейской, предполагают побывавшие там. Военных и технику готовили 1,5 месяца, а потом эшелоны с солдатами двинулись на восток под легендой прикрытия. Как раз тогда началась война во Вьетнаме, и едущие на Тоцкий полигон говорили, что они якобы едут сдавать туда танки. Сначала проводилась артиллерийская и авиационная подготовка реальными снарядами и бомбами, а в 9-32 был нанесен ядерный удар. Команда «Взрыв! Всем спрятаться в укрытия!» передавалась сигналом «Молния». После взрыва атомной бомбы еще два часа длилась артподготовка и бомбометание самолетов.
Николай Пашков был командиром танкового взвода. Сразу после взрыва его взвод продолжил учения и пошел в наступление на «противника». Фактически они отправились в эпицентр атомного взрыва.
«При движении всюду встречались завалы, пожары, — вспоминает Пашков. -Боевая техника, собранная в больших количествах в эпицентре, для того, чтобы испытать на ней силу взрыва, была раскурочена. Лошади, овцы, свиньи, пригнанные и привязанные там для той же цели, либо погибли, либо сильно обгорели. От деревьев остались одни только пни, речка пересохла...» Взрыв был произведен на высоте 350 метров. По тому времени взрыв атомной бомбы в Тоцком был отнесен к категории средних по тяжести. Николай Пашков считает, что его самого и его солдат от верной гибели спасло лишь то обстоятельство, что взрыв был проведен не на земле, а в воздухе. Радиация была ослабленной, и слишком сильного облучения они не получили.
«Я был в числе тех, кто готовил место, где должен был произойти взрыв, — говорит Яков Цапков. – Бомбу сбрасывали самолетом. До этого много раз тренировались, сбрасывая вместо нее различные грузы. Важно было предельно точное попадание. При взрыве произошло отклонение всего на 200 метров в сторону. После взрыва мы смотрели, как прошли «испытания на живой силе и технике»». И Цапков, и Лукошевич отправились в эпицентр на машинах. Они считают, что это спасло им жизни: те, кто шел пешком, стали погибать буквально через месяц после испытаний.
«Первое, что бросилось нам в глаза – это изменение ландшафта, — рассказывает Яков Цапков. – Вековые дубы разнесло в щепки, вместо живописного места – степь, покрытая пеплом. У самолетов расплавились моторы. Жуткое зрелище представляла собой скотина: стоит лошадь, а весь бок у нее, как поджаренное мясо».После испытаний дотла сгорело три деревни, находящиеся по соседству. Людей оттуда заранее эвакуировали, потом саперные части строили им новые дома. Важно было посмотреть, что будет с населенными пунктами, насколько пострадают дома и другие строения, насколько масштабным окажется взрыв?
«Тогда никто из солдат и не думал, что атомный взрыв испытают и на нас самих, — говорит Яков Стефанович. – На «учения» нам всем выдали новую форму, заменили ремни, сапоги… Возникает ассоциация с романом «Война и мир» Л.Н. Толстого. Помните, там солдаты стирают перед боем белье, готовясь к смерти?»«Через год после взрыва мы уходили из Тоцкого через Казахстан, — вспоминает Цапков,- и я встретил там своего бывшего сослуживца. Он спросил меня: «А правда ли, что людей во время испытаний погибло столько, что трупы везли эшелонами?» Я засмеялся, сказал, что, конечно, это неправда. Никто не погиб». Оказалось, что слова этого солдата были пророческими. Уже спустя несколько десятков дней, те, кто участвовал в испытаниях, стали уходить из жизни. По словам Якова Стефановича, солдаты не знали, сколько рентген они получили:
«Нас предупреждали, чтобы никаких разговоров об этом не было. После испытаний нас построили, всем объявили благодарность за службу. Мы давали расписку о неразглашении на 25 лет». По официальным данным, в тоцких ядерных учениях приняли участие 45 000 солдат и офицеров. Однако те, кто был в 1954-м году на полигоне, считают, что реально эта цифра намного больше.
14 сентября по традиции ветераны Подразделений Особого риска, те, кто, соприкоснувшись со страшным орудием, остались в живых, возлагают венки к вечному огню в память о тысячах товарищей, расплатившихся за секрет государственной важности своими жизнями. Многие из них рассказывали о жуткой головной боли, выпадении волос, бессоннице, язве желудка, кровотечениях. Связано ли это с тем, через что они прошли? Ветераны полагают, что испытанное в 1954 году оружие оказалось очень «эффективным»…