Как полковник-«хамелеон» Буняченко Родину предавал

Выходцы из рабочих и крестьянских семей, сделавшие успешную карьеру при большевиках, они с высоких трибун славили мудрость товарища Сталина. Это не помешало им без каких-либо внутренних колебаний в критический момент перебежать на сторону Гитлера…

Русский коллаборационизм периода Второй мировой войны представлял собой удивительную смесь наиболее мстительных реваншистов из Белого движения и советских граждан-«хамелеонов», убежденных в том, что пришло время «принять сторону сильного».
У многих из числа последних, подобно генералу Власову, был образцовая советская биография: выходцы из рабочих и крестьянских семей, сделавшие успешную карьеру при большевиках, они с высоких трибун славили мудрость товарища Сталина. Это не помешало им без каких-либо внутренних колебаний в критический момент перебежать на сторону Гитлера.

Крестьянский сын, герой Туркестана

Классическим примером такого «хамелеона» может служить один из ближайших сподвижников Власова Сергей Буняченко.
Уроженец села Коровяковка Курской губернии, Буняченко происходил из бедной украинской семьи. Для пятнадцатилетнего Сережи Буняченко смена власти стала настоящим подарком, и в 1918 году он добровольцем поступил в 1-й повстанческий украинский полк, чтобы сражаться за мировую революцию.
Порыв молодого крестьянина оценили, отправив его на курсы младшего командирского состава. После окончания Гражданской войны Буняченко стал слушателем Высшей военной школы в Киеве. В 1924 году он окончил ее и получил назначение на должность помощника командира роты.

Путь молодого командира лежал в Туркестан, где он, подобно героям фильма «Офицеры», отличился в боях с басмачами. За доблесть и мужество Сергей Буняченко был награжден именными часами и нагрудным знаком Таджикской Республики «За боевые заслуги».
Служба Буняченко в Средней Азии продолжалась до начала тридцатых годов, когда его направили на учебу в Военную академию имени Фрунзе.

Покаяние времен «большого террора»

По окончании академии он был назначен начальником штаба 78-го отдельного полка.
Здесь в биографии нашего героя происходит очень интересный эпизод. В 1937 году Буняченко решением парторганизации 26-й стрелковой дивизии исключен из ВКП (б) за «критику политики коллективизации».
На дворе «большой террор», казалось бы, тюрьмы (или даже расстрела) вольнодумцу не избежать. Однако вскоре исключение из партии заменяется на строгое предупреждение, а вслед за этим Буняченко получает новую должность: он становится начальником 1-й части штаба 26-й стрелковой дивизии.
Судя по всему, Сергей Кузьмич перед партией «разоружился» и искренне покаялся. В то время как за его сослуживцами приезжал «черный воронок», он переживал новый стремительный взлет по карьерной лестнице. В июле 1938 года Буняченко назначен помощником начальника штаба 39-го стрелкового корпуса.
В этой должности он принимает участие в боях с японцами у озера Хасан. По их итогам Сергей Кузьмич становится полковником и занимает должность помощника командира стрелковой дивизии.

Милосердный трибунал

В начале 1940 года полковник Буняченко был назначен начальником штаба 26-го стрелкового корпуса.
В марте 1942 года Буняченко был отправлен в действующую армию в качестве командира 389-й стрелковой дивизии.
В августе того же года произошел эпизод, из-за которого полковник был отдан под трибунал. Дивизия Буняченко, которая вела оборонительные бои, получила приказ о взрыве моста через Терек на участке Моздок — Червлёное. Приказ полковник выполнил, но при этом сделал это еще до того, как часть наших войск успела переправиться. Таким образом, подразделения Красной армии оказались отрезаны от основных сил. Командование сочло, что ответственность за происшедшее несет Буняченко.

Приговор трибунала был безжалостным: расстрел. Однако такой вердикт слышало немало советских командиров, которые затем благополучно дошли до Берлина. Осенью 1942 года положение на фронтах было таково, что разбрасываться командирами не приходилось.
Поэтому трибунал применил дежурную формулировку: замена расстрела 10 годами исправительно-трудовых лагерей с отбытием после окончания войны и с отправкой командиром действующей части на фронт. Иди, товарищ Буняченко, искупай свой проступок кровью!

Активист-коллаборационист

До лагерей после войны в итоге дело не дошло: одни приговоренные пали в боях, другие своим героизмом заслужили не только снятие судимости, но и целую россыпь орденов.
Полковник Буняченко выбрал третий путь. В конце 1942 года, занимая пост командира 59-й стрелковой бригады, он сдался в плен разведгруппе 2-й румынской пехотной дивизии.
Бригада Буняченко перед этим вела тяжелые бои, понесла большие потери, подразделениям приходилось прорываться из окружения. Комбриг посчитал, что в этот раз его все-таки расстреляют, и решил, что пришло время спасать не Родину, а себя самого.
Держали полковника в лагерях военнопленных в Крыму и Херсоне. Как раз в Херсоне ему на глаза попалась одна из листовок генерала Власова, и в мае 1943 года он добровольно изъявил желание присоединиться к Русской освободительной армии (РОА).
Среди старшего офицерского состава таких активистов было немного, поэтому немцы немедленно перевели Буняченко в Кировоград, где с ним началась плотная работа.

Железный крест

Буняченко всеми силами доказывал немцам, что его выбор сознательный и искренний. Сначала он преподавал в офицерской школе, где готовились кадры для коллаборационистских частей, а затем стал офицером связи РОА при штабе 7-й германской армии на Западном фронте. В составе так называемых «восточных добровольческих батальонов» Буняченко отличился в боях с союзниками, за что получил Железный крест 2-го класса.

После этого Буняченко представили Власову, который назначил полковника командиром так называемой 1-й дивизии вооружённых сил Комитета освобождения народов России. В подразделение объединялись все мало-мальски боеспособные коллаборационистские части, включая убийц и мародеров из 29-й гренадёрской дивизии СС, чей командир Бронислав Каминский был к тому времени уже расстрелян.
В феврале 1945 года Буняченко был произведен в генерал-майоры, однако большой радости от этого не испытал. Война катилась к финалу, и он был совсем не таким, каким казался тогда, когда советский полковник сдавался в плен румынам.

Бегство с Одера

Дивизию Буняченко перебросили на Восточный фронт, где в начале апреля 1945 года немецкое командование предписало ей ликвидировать советский плацдарм на Одере.
Однако плацдарм «Эрленгоф», где держали оборону части 33-й армии 1-го Белорусского фронта, был отлично укреплен, и власовцы понесли тяжелые потери.
Буняченко довольно быстро понял, что немецкое командование не слишком ценит его подчиненных и готово положить их всех в попытках уничтожить советский плацдарм.
Ситуация сложилась весьма интересная: 1-я дивизия ВС КОНР от дальнейшего наступления уклонилась и самовольно отошла на вторую линию обороны, требуя боеприпасов и подкреплений.
Немцы в ответ требовали от Буняченко продолжать наступление, но делали это не очень настойчиво, опасаясь бунта, который мог ускорить и без того уже неизбежный крах.
В итоге Буняченко, уклоняясь от столкновений с немцами, повел свою дивизию в Чехословакию для соединения с остальными подразделениями РОА.

Что случилось в Праге

Начавшаяся Берлинская наступательная операция Красной армии на некоторое время оставила Буняченко и его людей в тени. Сам же генерал в этот момент думал, как спастись на этот раз. Выход ему виделся один: попытаться договориться с западными союзниками, выдав себя за жертву «сталинской тирании».

В начале мая 1945 года на территории Чехословакии, где еще сохранились значительные силы вермахта, началось восстание. Его руководители обратились за помощью к власовцам. Мнения разделились: осторожный Власов не хотел вступать в конфликт с немцами, а Буняченко полагал, что эта помощь впоследствии даст возможность скрыться в зоне ответственности англо-американских частей.
Подразделения 1-й дивизии ВС КОНР принимали весьма ограниченное участие в боях в Праге. В том числе еще и потому, что Буняченко вел переговоры с чехами о своей дальнейшей судьбе. В восстании против немцев участвовала довольно пестрая публика, и поначалу генерал получил гарантии безопасности.
Но затем вмешались чешские коммунисты, имевшие серьезное влияние в руководстве восставших. Зная, кто такие власовцы, они заявили, что никаких гарантий предателям и коллаборационистам давать не будут. Хотя бы потому, что такой публики хватало и у самих чехов и после войны с ними не церемонились.

Время расплаты

Не добившись желаемого, Буняченко стал уводить свои части на запад, поближе к американцам. А ему на пятки уже наступали подразделения Красной армии, чьи разведгруппы вели охоту на высокопоставленных власовцев.
Буняченко все-таки успел добраться до американской зоны оккупации. Но командование 3-й американской армии объявило, что пропускать власовцев на свою территорию не намерено. В полдень 12 мая генерал Буняченко распустил свою дивизию, заявив, что дальше каждый будет решать свою судьбу сам. Вместе со своей штабной колонной он прибыл в штаб 3-й американской армии, надеясь найти убежище в качестве «борца со сталинизмом».
Этот номер не прошел: 15 мая 1945 года американцы передали Буняченко и офицеров его штаба командованию 25-го танкового корпуса Красной армии.
Буняченко предстал перед судом вместе с генералом Власовым и другими высокопоставленными изменниками. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила 12 подсудимых к смертной казни через повешение. Буняченко в этом списке значился под номером 8. Вместе со всеми он был повешен во внутреннем дворе Бутырской тюрьмы 1 августа 1946 года.