Вспоминая Москву 80-х...

Этим фотографиям более тридцати лет. В те времена не было ни Инстаграма, ни Интернета. Но было то, что практически исчезло.

Центр Москвы в пределах Садового кольца являлся живым городом, который населяли простые москвичи. Ныне та же территория — город “суперживой”, и населяют его непростые “супермосквичи”. Собственно, в этом и все отличия…


При просмотре на свежую голову представил, что де кто-то слетал на машине времени в прошлое с гаджетом и невидимый “нафоткал” тогдашнюю тихую дворовую жизнь. По крайней мере, для меня в этих картинках сокрыто нечто мистическое.

Хочу поделиться личным околонаучным опытом, на мой взгляд несколько приоткрывающим завесу над загадкой фотографии (как вида деятельности). Мне кажется, эмпирическим путем я приблизился к пониманию сущности фотографии.
Возможно, при этом я отдалился от чего-то более значимого, тем не менее открытие, которое я сделал (как минимум для себя), считаю значимым.
Сущность открытия: чем меньше автор подвергает фотографическое изображение какой либо трансформации, тем ценность фотографии выше.

Я совсем еще нестарый человек, тем не менее с ужасом для себя обнаружил, что пора уже подводить хотя бы какие-то итоги. То есть, пора начинать копаться в архивах…
В первый день отпуска копнул — и нарыл коробку со старыми негативами, некоторые из которых уже и желтеть начали. (Черт возьми — надо было лучше промывать).




Ничего случайного в мире не бывает, и я не могу начать рассказ словами: «случайно мне попалась коробка с негативами …» Это неправда. Если данная коробка пережила несколько переездов, два потопа и пожар, значит, я ее ценил, оберегал и спасал.
Я давненько подумывал эти негативы 6х6 отсканировать и рассмотреть изображения внимательней. Но не было технической возможности, ибо мой пленочный сканер предназначен для 35 мм пленки, да и не пользуюсь я им лет шесть, он на антресоли пылится. Только теперь дошло: их можно просто переснять цифровиком на просмотровом столике!






В 80-е годы прошлого века я работал в одном НИИ и был весьма далек от журналистики.У меня было хобби: фотография. Имелся фотоаппарат «Любитель», и в выходные я просто гулял по окрестным дворам — и при помощи оного «Любителя» производил съемку, как правило — скрытой камерой. Шахтное устройство видоискателя фотоаппарата (как говорят, содранного с «Роллефлекса») тому способствовало.
Удовольствие снимать 6х6 было недешевым, ведь пленка на 12 кадров стоила 65 копеек, 1/200 зарплаты советского инженера.Одна пленка в переводе на нынешнее бабло стала приблизительно как теперь карточка памяти SD «весом» в несколько «гиг»… Похоже, моя тогдашняя страсть к. фотографированию заставляла отказываться от более традиционных радостей Жизни.




Если говорить современным языком, я работал над проектом, который условно можно назвать: «Московские дворики». Это мой «корневой» мир, ибо я родился в старой Москве (именно родился — в ​​роддоме имени Клары Цеткин, что на Таганке) и вырос в московской коммуналке, в доме на углу улицы Грибоедова и переулка Стопани (теперь это — Малый Харитоньевский переулок и переулок Огородной слободы).
Глядя на приложенные фотографии уважаемый зритель подумает: надо же, сколько уродства нашел автор! Парирую: старая Москва была именно такой! Я просто выходил в субботу утром из своего подъезда и начинал «променад» по окрестным дворам …
Мой сегодняшний «шок» состоит в том, что я об этом почти забыл, избалованный тишайшими таджиками, вылизывающими московские улицы и дворы.





Великий ненавистник России Астольф де Кюстин заметил, что Россия — страна фасадов. В полной мере это утверждение подходит для Москвы 80-х, города, который, помнится мне, превращался в «образцовый коммунистический».






Да, город был страшненький. Молодой москвич, обозрев данный видеоряд, подумает, что автор специально выискивал все, что похреновее. Это не так — «зафасадная» Москва отражена мною вполне адекватно! Да, город был, мягко говоря, запущенным … Но он был живой!
В пределах Садового кольца жили до полумиллиона человек. Да, совковый менталитет не благоприятствовал стремлению к порядку и чистоте. Но как-то, что ли было душевно жить в старой Москве … По крайней мере, в «зачуханном» центре было интереснее, нежели среди стандартных коробок спальных районов.
Убожество старой Москвы было … разнообразным и прелестным как запущенная барская усадьба. И знаете, на чем «глаз отдыхает»: почти нет автомобилей! Если они и есть, то старенькие, убогие.






Итак, Москва 80-х … Конечно Москва (в особенности старая) с той поры изменилась. Однако замечу: сфера моего журналистского интереса — русская провинция. Говоря профессиональным языком, я «сижу на этой теме».
В большинство наших городов то самое состояние, в котором был центр Москвы в 80-х, сохраняется и поныне. Иногда я ловлю себя на мысли: может быть, моя любовь к российской глубинке основана на подсознательном стремлении вернуться в МОЮ Москву?





Работая над своей съемкой 30-летней давности, я был обуреваем особым чувством: будто я сел в некую машину времени — и слетал в 80-е годы прошлого века! Да, я тоже поменялся, 30 лет назад в старой Москве жил совсем другой человек, склонный к саморефлексии юноша, искренне любящий фотографию.
Соглашусь, что он не умел хорошо снимать. Но он обладал несомненным качеством: умел оставаться незаметным.Сей мальчик мог полностью раствориться в бытии, подарить зрителю фотографии уникальную возможность и особенный кайф: созерцать мир ЗАПЕЧАТЛЕННЫЙ, не подвергнутый авторской интерпретации, напрямую.

Здесь вырисовывается главная, природная особенность фотографии: она плюет на временные условности, вообще на все плюет. И прежде всего — на авторские изыски. Как хорошо, что я не использовал т.н. «Фотографические эффекты» (хотя увлекался изогелией и соляризаций)!
Любое тогдашнее насилие над оригинальным изображением (и, кстати, постановочную съемку) я бы сегодня воспринял как извращение. Хочется воскликнуть: «Как мало искусства и как много естества!»





Я себе благодарен так же за то, что в некоторых случаях поймал удачный момент. С ракурсом плоховато — все снято «с пупа», на уровне пуза (особенность камеры с шахтным видоискателем). И все же я склонен думать, что мною достигнут некий «художественный эффект». Во всей съемке чувствуется какое-то напряжение, предчувствие … Такое, знаете, состояние — будто скоро грянет ливень с грозой. Обманчивый покой …




Сейчас, с «высоты» своего более-менее образования я могу сказать: автор использовал архетипы. Мотив подворотни как «тоннеля в иной мир» — ведущий. Одновременно подворотня — своеобразная сцена, экран, паспарту и, простите, удобная позиция для соглядатайства.
Другой архетепичный мотив — птицы, замкнутые в городских стенах. Значит, происходил отбор материала, что уже говорит о попытках художественного осмысления.






Не мне судить об эстетической ценности серии «Московские дворики». Однако отмечу факт: за 30 лет выросла ценность данных фотографий как ДОКУМЕНТА. Перед нами престает во всей своей наготе (ну, не красе же! ..) Ушедшая Москва. Вот, говорят с придыханием: «Старый ленинградец …». В моей Москве жили «старые москвичи», которые несли особенный характер Москвы купеческой, которая в XIX веке являлась столицей русской провинции, городом, в котором «так много для сердца русского сплелось …»




Ныне я живу в обычном московском спальном районе. Если бываю в местах своего детства, каких-то ностальгических чувств не испытываю. Моей Москвы нет, она ушла в небытие.
Вроде бы те же дома, те же подворотни (большинство, правда, закрыты воротами с кодовыми замками, в том числе и мой «родной» двор), даже Дворец пионеров имени Крупской (бывший особняк купца Рябушинского) остался, а рядом красуется памятник юному Ильичу (или уже сняли? ..)!
В переулке Огородной слободы за 30 лет сломали всего-то три дома, остальные стоят, как стояли. И все равно все какое-то чужое, ненастоящее.





Но частичка той, моей Москвы сохранилась в негативах 6х6… Я вглядываюсь в эту съемку и будто бы на машине времени переношусь туда, в милый моему сердцу город…








Автор: Геннадий Михеев