Какие книги читали советские школьники?

Как проводили уроки литературы наши родители, бабушки и дедушки, какие книги их заставляли читать — и зачем это было нужно…

Традиционно главным результатом изучения литературы в школе считается освоение книг, входящих в так называемый национальный литературный канон. Чьи имена и произведения должны там быть?
У каждого писателя есть свое лобби в академических и педагогических кругах; те же авторы, что при жизни претендуют на статус классиков, могут лично принять участие в борь­бе за право оказаться в учебнике.
Возникло даже понятие «школьный канон» — это тоже список, иерархически организованный и производный от националь­ного литературного канона. Но если большой национальный канон формиру­ется самими механизмами культуры, то список обязательного чтения для школь­ников составляется иначе.
Так, на отбор конкретного произ­ведения для школь­ного канона, помимо общепризнанной художественной и культурно-историче­ской ценности, влияет:
* возраст читателя, то есть то, кому оно адресовано (школьный канон делится по читательским группам — учебным классам);
* наглядность воплощения в нем литературных или общественных явлений, которые изучают в школе (при этом средние прямолинейные произведения могут быть куда удобнее шедевров);
* воспитательный потенциал (каким образом заложенные в тексте ценности, идеи, даже его художественные особенности могут благотворно повлиять на сознание школьника).
В СССР школьный канон стремился к неизменности и при этом постоянно менялся. Программы по литературе разных лет — 1921, 1938, 1960 и 1984 го­дов — отражали все происходившие в стране изменения, а также процессы в самой литературе и системе образования.

1921 год

Внимание к ученику и отсутствие жесткого регламента

Военный коммунизм постепенно закончился, и началась эпоха нэпа. Новое правительство считало образование одним из прио­ритетных направлений своей деятельности, но кардинально перестроить дореволюционную систему обучения не позволял начавшийся после револю­ции кризис.
Положение «О единой трудовой школе РСФСР», которое гаран­тировало всем право на бесплатное, совместное, внесословное и светское образование, вышло еще в октябре 1918 года, и только в 1921 году появилась первая стабилизирован­ная программа.
Она делалась для школы-девятилетки, но из-за отсутствия в стране денег на образование и общей разрухи обучение пришлось сократить до семи лет и поделить его на две ступени: третий и четвертый годы второй ступени соответствуют последним двум выпускным классам школы.
Состав программы: Список книг в основном повторяет дореволюционные гимназические программы
Количество часов: Не регламентируется
Авторы: Специалисты Государственного ученого совета (ГУСа) Наркомпроса

III год второй ступени

* Устное поэтическое творчество: лирика, старины, сказки, духовные стихи
* Старинная русская письменность: «Слово о полку Игореве», «Повесть о Юлиании Лазаревской»; повести о Ерше Ершовиче, о Горе-Злочастии, о Савве Грудцыне, о Фроле Скобееве
* Михаил Ломоносов. Лирика
* Денис Фонвизин. «Недоросль»
* Гаврила Державин. «Фелица», «Бог», «Памятник», «Евгению. Жизнь Званская»
* Александр Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву» (избранные главы)
* Николай Карамзин. «Бедная Лиза», «Что нужно автору?»
* Василий Жуковский. «Теон и Эсхин», «Камоэнс», «Светлана», «Невыразимое»
* Александр Грибоедов. «Горе от ума»
* Александр Пушкин. Лирика, поэмы, «Евгений Онегин», «Борис Годунов», «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Повести Белкина»
* Михаил Лермонтов. Лирика, «Мцыри», «Демон», «Герой нашего времени», «Песня про купца Калашникова»
* Николай Гоголь. «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Тарас Бульба», «Старосветские помещики», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», «Шинель», «Портрет», «Ревизор», «Мертвые души»
* Алексей Кольцов, Евгений Баратынский, Федор Тютчев, Афанасий Фет, Николай Некрасов. Избранные лирические стихотворения

IV год второй ступени

* Александр Герцен. «Былое и думы» (отрывки)
* Иван Тургенев. «Записки охотника», «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети», «Новь», «Стихотворения в прозе»
* Иван Гончаров. «Обломов»
* Александр Островский. «Свои люди — сочтемся» или «Бедность не порок», «Доходное место», «Гроза», «Снегурочка»
* Михаил Салтыков-Щедрин. Сказки (три-четыре по выбору преподавателя), «Пошехонская старина»
Федор Достоевский. «Бедные люди», «Братья Карамазовы» или «Преступление и наказание»
* Лев Толстой. «Детство», «Отрочество», «Юность», «Война и мир», «Хаджи-Мурат», «Исповедь», «Алеша Горшок»
* Глеб Успенский. «Нравы Растеряевой улицы», «Власть земли»
* Всеволод Гаршин. «Художники», «Красный цветок»
* Владимир Короленко. «Сон Макара», «Слепой музыкант», «Река играет», «Лес шумит»
* Антон Чехов. «Степь», «Мужики», «Вишневый сад»
* Максим Горький. «Челкаш», «Песня о Соколе», «Бывшие люди», «Песня о Буревестнике», «На дне», «Мать», «Детство»
* Леонид Андреев. «Жили-были», «Молчание», «Жизнь человека»
* Константин Бальмонт, Валерий Брюсов, Александр Блок. Избранные стихотворения
* Крестьянские и пролетарские поэты нашего времени
В 1921 году Государственный ученый совет Наркомпроса представил в «Про­граммах для I и II сту­пени семилетней единой трудовой школы» первый ста­бильный список после неразберихи списков пореволюци­онных.
Работой по созда­нию программы по литературе руководил литературовед и лингвист Павел Сакулин, и в ней отчетливо проглядывают идеи, обсуждавшиеся в педа­гоги­ческой среде незадолго до революции, в частности в 1916–1917 годах на I Все­российском съезде преподавателей русского языка и словесности.
Сакулин воспроизвел в своей программе многие принципы, сформулированные на этом съезде: вариатив­ность в обучении (четыре варианта программы вместо одного с че­тырьмя соот­ветствующими списками произведений), внимание к интере­сам и потребностям не только учите­лей, но и учеников.
Основу программы состав­ляла в основном русская литера­турная классика XIX столетия, тогда как лите­ратура предыдущих веков, а также только зарождающаяся советская лите­ра­тура занимали в ней довольно скромное место.

Урок литературы в школе при заводе «Красный богатырь». Начало 1930-х годов. © Getty Images
Задача одолеть этот список целиком не ставилась — для составителей програм­мы были куда важнее эмоциональное восприятие и самостоятельное осмысле­ние школьниками прочитанного.
«Внимание учащихся, конечно, все время фиксируется на тексте самих про­изведений. Занятия ведутся индуктивным методом. Пусть учащиеся прежде узнают Рудина и Лаврецкого, а потом уже о философских настроениях русской интеллигенции, о славянофильстве и западниче­стве; пусть прежде сживутся с образом Базарова, а потом услышат о мыслящих реалистах шестидесятых годов.
Даже биография писателя не должна бы предварять непосредственного знакомства учащихся с произведениями. В школе II ступени нет возможности стремиться к исчерпывающему изучению историко-литературных направлений. Если по­надобится, пусть преподаватель исключит из предлагаемого списка те или другие произведения, даже того или иного писа­теля.
Литературное образование, тесно связанное с дореволюционным, вряд ли могло устроить идеологов партийного государства, в котором литература на­ряду с другими видами искусства должна служить пропаганде властной идео­логии.
К тому же программа изначально имела ограниченную сферу распро­странения — и потому, что в стране было мало школ II ступени (большинство выпускников I ступени пополняли ряды пролетариата или крестьянства), и потому, что во многих регионах были свои собственные образовательные программы.
Уже через несколько лет она потеряла силу регулирующего доку­мента, оставшись па­мятником отечественной гуманитарной и педагогической мысли.

1938 год

Учитель и учебник — единственные источники знаний

Между программами 1921 и 1938 года лежит такая же пропасть, как между ре­волюцией и последними предвоенными годами. Смелые поиски 1920-х годов в самых разных областях науки, культуры и образования постепенно сошли на нет.
Теперь задачей науки, культуры и образования стало строительство сверхиндустриального и милитаризированного тоталитарного государства. В результате чисток и политических репрессий кардинально изменился и со­став тех, кто руководил изменениями в образовании и культуре.
Состав программы: 80 % русской классики, 20 % советской литературы
Количество часов: 474 (с 1949 года — 452)
Авторы: Специалисты Управления средней школы (УСШ) Наркомпроса

8-й класс

* Устная народная поэзия (фольклор)
* Русские былины
* «Слово о полку Игореве»
* Михаил Ломоносов. «Ода на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны», «Разговор с Анакреоном»
* Гаврила Державин. «Фелица», «Приглашение к обеду», «Памятник»
* Денис Фонвизин. «Недоросль»
* Александр Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву» (отрывки)
* Николай Карамзин. «Бедная Лиза»
* Василий Жуковский. «Светлана», «Теон и Эсхин», «Лесной царь», «Море», «Я музу юную, бывало…»
* Кондратий Рылеев. «К временщику», «Гражданин», «Ах, тошно мне…»
* Александр Грибоедов. «Горе от ума»
* Жан-Батист Мольер. «Мещанин во дворянстве»
* Александр Пушкин. Лирика, оды, «Цыганы», «Евгений Онегин»
* Виссарион Белинский. «Сочинения Александра Пушкина»
* Джордж Гордон Байрон. «Паломничество Чайльд-Гарольда» (отрывки)
* Михаил Лермонтов. Лирика, «Герой нашего времени»

9-й класс

* Николай Гоголь. «Мертвые души», т. 1
* Виссарион Белинский. «Похождения Чичикова, или Мертвые души», письмо Гоголю от 3 июля 1847 года
* Александр Герцен. «Былое и думы»
* Иван Гончаров. «Обломов»
* Александр Островский. «Гроза»
* Иван Тургенев. «Отцы и дети»
* Николай Чернышевский. «Что делать?»
* Николай Некрасов. Лирика, «Кому на Руси жить хорошо»
* Михаил Салтыков-Щедрин. «Господа Головлевы»
* Лев Толстой. «Анна Каренина»
* Владимир Ленин. «Лев Толстой как зеркало русской революции», «Л. Н. Толстой и современное рабочее движение», «Л. Н. Толстой и его эпоха»

10-й класс

* Антон Чехов. «Крыжовник», «Вишневый сад»
* Максим Горький. «Старуха Изергиль», «Коновалов», «На дне», «Дело Артамоновых»
* Владимир Ленин о Максиме Горьком
* Вячеслав Молотов. «Памяти А. М. Горького»
* Александр Серафимович. «Железный поток»
* Александр Фадеев. «Разгром»
* Владимир Маяковский. Cтихи, поэмы
* Николай Островский. «Как закалялась сталь»
* Михаил Шолохов. «Поднятая целина»
* Песни народов СССР
К 1923–1925 годам литература как предмет исчезла из учебных планов, раство­рившись в обществоведении. Теперь литературные произведения использова­лись в качестве иллюстраций к изучению общественно-политических процес­сов и явлений, чтобы воспитать подрастающее поколение в коммунистическом духе.
Впрочем, во второй половине 1920-х годов литература вернулась в сетку предметов — значительно обновленной. Следующие пятнадцать лет программы будут шлифовать, добавляя произведения советской литературы.

К 1927 году ГУС выпустил комплект стабилизированных, то есть неизменных в ближайшие четыре года программ. У учителя все меньше прав заменять одни произведения другими. Все больше внимания уделяется «общественным идео­логиям» — прежде всего революционным идеям и их отражению в литературе прошлого и настоящего.
Половина девятого, выпускного класса школы-девятилет­ки была отдана молодой советской литературе, только справившей свой деся­тилетний юбилей: рядом с Горьким, Блоком и Маяковским имена Константина Федина, Владимира Лидина, Леонида Леонова, Александра Неверова, Лидии Сейфуллиной, Всеволода Иванова, Федора Гладкова, Александра Малышкина, Дмитрия Фурманова, Александра Фадеева, большин­ство из кото­рых сегодня известны разве что старшему поколению и специали­стам.
Про­грамма обстоятельно излагала, как трактовать и под каким углом рассматри­вать то или иное произведение, отсылая за правильным мнением к марксист­ской критике.
В 1931 году был подготовлен проект другой стабилизированной программы, еще более идеологически выверенной. Однако сами тридцатые годы с их по­трясениями и постоянным авралом, чисткой элит и перестройкой всех начал, на которых держались и государство, и общество, не позволяли программам устояться: за это время сменилось целых три поколения школьных учебников.
Стабильность наступила лишь в 1938–1939 годах, когда наконец бы­ла подго­товлена программа, без особых изменений продержавшаяся до хру­щевской оттепели, а в основном своем ядре — и до сегодняшнего времени.
Утвержде­ние этой программы сопровождалось пресечением любых попыток экспери­мен­тировать с организацией учебного процесса: после признанных неудач­ными опытов с внедрением американского метода, когда учитель должен был не столько давать новые знания, сколько организовывать самостоятельную деятельность учеников по их добыче и применению на прак­тике, система вернулась к традиционной, известной с дореволюционных вре­мен классно-урочной форме, где учитель и учебник — основные источники знаний.

Закре­пление этих знаний осуществлялось по учебнику — единому для всех школь­ников. Учебник следовало читать и конспектировать, а полученные знания воспроизводить максимально близко к тексту. Программа жестко регламенти­ровала даже количество часов, отводи­мых на ту или иную тему, причем это время предполагало не подробную рабо­ту с текстом, но получение, заучивание и воспроизведение готовых знаний о тексте без особой рефлексии над прочи­танным.
Важнейшее значение в программе придавалось заучиванию наизусть художественных произведений и их фрагментов, перечень которых был также жестко определен.
На совещании, посвященном преподаванию литературы в средней школе, 2 марта 1940 года известный педагог и учитель литературы Семен Гуревич высказал большие опасения по поводу нового подхода:
«Прежде всего одна большая неприятность у нас в преподавании лите­ратуры — это то, что преподавание стало трафаретом… Трафарет неве­роятный. Если выкинуть фамилию и начать рассказывать о Пушкине, о Гоголе, о Гончарове, Некрасове и т. д., то все они народные, все они хорошие и гуманные.
Кем-то пу­щенное слово „изнародование“ литера­туры заняло такое место в препода­вании литературы, как несколько лет тому назад занимали эти социологиче­ские определения…
Если несколь­ко лет назад ребята выходили из школы с мнением, что Некрасов — это кающийся дворянин, Толстой — это философствую­щий либерал и т. д., то сейчас все писатели — такие изумительные люди, с кри­стальными характерами, с замечательными произведениями, которые только и мечтали, что о социальной революции».
В конце 1930-х годов общий список курса литературы более чем на две трети совпадал со списком 1921 года [gо подсчетам не­мецкой исследовательницы Эрны Малыгиной]. В основе все так же были произведения рус­ской классики, но главная задача этих произведений была переосмыслена: им предписыва­лось рассказать о «свинцовых мерзостях жизни» при царизме и вызревании революционных настроений в обществе.

Урок литературы в 5-м классе. У доски — будущий молодогвардеец Олег Кошевой. Украин­ская ССР, Ржищев, январь 1941 года
О том же, к чему при­вели эти настро­ения и каковы успехи построения нового государства рабочих и крестьян, повествовала молодая советская литература.
Отбор произведений определялся не только их безусловными художественны­ми достоинствами, но и способностью встроиться в логику советской концеп­ции литературного развития Нового и Новейшего времени, отражающей посту­пательное движение страны к революции, построению социализма и комму­низма.
В 1934 году школь­ное образование стало десятилетним и историко-литературный курс занимал уже три года вместо двух. Перед произведениями фольклора, русской и совет­ской литературы стояла еще одна важная воспита­тельная задача — давать образ­цы подлинного героизма, боевого или трудового, на которые могли бы рав­няться юные читатели.
«Показать величие русской классической литературы, воспитавшей многие поколения революционных борцов, огромное принципиальное отличие и морально-политическую высоту советской литературы, научить учащихся разбираться в основных этапах литературного разви­тия без упрощенства, без схематизма — такова историко-литературная задача курса VIII–X классов средней школы» [Из программы средней школы по литературе за VIII–X классы 1938 года].

1960

Сокращение часов и расширение списка: крушение надежд на обновление предмета

После разрухи военных и первых послевоенных лет наступило время жесткого идеологического прессинга и кампаний: целые отрасли науки становились объектами репрессий, факты искажались в угоду идеологии (к примеру, превозносилось превосходство русской науки и ее пер­венство в большинстве отраслей научного знания и техники).
В этих условиях учитель превращался в проводника официальной линии в образовании, а шко­ла — в место, где уче­ник подвергается идеологическому давлению. Гуманитарное образование все больше утрачивает свой гуманисти­ческий характер.
Смерть Сталина в 1953 го­ду и наступившая следом оттепель сопровождались надеждой на изменения в стране — в том числе и в области образования. Казалось, школа обратит вни­мание на ученика и его интересы, а учитель получит больше свободы в орга­низации учебного процесса и отбора учебного материала.
Состав программы: Треть курса отдана советской литературе, существенно сокращены древне­русская литература, литература XIX века и зарубежная литература
Количество часов: 429
Авторы: Сотрудники Главного управления школ Министерства просвещения РСФСР

8-й класс

* «Слово о полку Игореве»
* Денис Фонвизин. «Недоросль»
* Александр Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву» (избранные главы)
* Александр Грибоедов. «Горе от ума»
* Александр Пушкин. Лирика, «Цыганы», «Евгений Онегин», «Капитанская дочка»
* Михаил Лермонтов. Лирика, «Мцыри», «Герой нашего времени»
* Николай Гоголь. «Ревизор», «Мертвые души», т. 1

Школьницы в музее-заповеднике Пушкина «Болдино». 1965 год

9-й класс

* Иван Гончаров. «Обломов» (избранные главы)
* Александр Островский. «Гроза»
* Иван Тургенев. «Отцы и дети»
* Николай Чернышевский. «Что делать?» (избранные главы)
* Николай Некрасов. Лирика, «Кому на Руси жить хорошо»
* Михаил Салтыков-Щедрин. «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Коняга», * «Премудрый пискарь»
* Лев Толстой. «Война и мир»
* Антон Чехов. «Ионыч», «Вишневый сад»
* Уильям Шекспир. «Гамлет»
* Иоганн Вольфганг Гёте. «Фауст», ч. 1

10-й класс

* Максим Горький. «Старуха Изергиль», «На дне», «Мать», «В. И. Ленин» (в сокращении)
* Владимир Маяковский. «Левый марш», «Прозаседавшиеся», «Товарищу Нетте — пароходу и человеку», «Стихи о советском паспорте», «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо!», вступление к поэме «Во весь голос»
* Николай Островский. «Как закалялась сталь»
* Михаил Шолохов. «Поднятая целина»
* Александр Фадеев. «Молодая гвардия»
Как уже было сказано, сложившийся к концу 1930-х годов советский школьный канон впоследствии менялся мало. В нем пока еще не было места «сомнитель­ным» Достоевскому и Есенину, мелодраматическая «Анна Каренина» с ее «мыс­лью семейной» была заменена на патриотическую «Войну и мир» с ее «мыслью народной» в годы войны, а модернистские течения рубежа веков были втисну­ты в шесть ча­сов под самый конец девятого класса.
Десятый, выпускной, класс был полно­стью посвящен советской литературе.

В этот период определяется квадрига русской классики, запечатленная на фронтонах типовых школьных пятиэтажек 1950-х годов: два великих поэта — русский дореволюционный гений Пушкин и советский Маяковский — и два великих прозаика — дореволюционный Лев Толстой и советский Горь­кий.
Особенно много времени составители программы отводили изучению Пушкина: в 1938 году — 25 часов, в 1949-м — уже 37. Остальным класси­кам часы пришлось подрезать, так как они попросту не умещались во все раз­бухаю­щий, прежде всего за счет классиков советских, школьный канон.
Заговорить не только об обновлении состава школьного кано­на, но и о подхо­дах к его формированию и наполнению, а также принципах организации лите­ратурного образования в целом удалось только во второй поло­вине 1950-х го­дов, когда стало понятно, что страна взяла курс на некоторое смягчение идео­логического режима.
Издание для учителей, журнал «Лите­ратура в школе», печатал стенограммы обсуждений проек­та новой про­граммы по литературе, а также письма простых учителей, школьных и ву­зовских методистов и библиотекарей.
Звучали предложения изучать лите­ра­туру ХХ века не один, а два последних года или включать ее в курс 8–10 клас­сов. Находились даже смельчаки, спорившие с тем, что «Войну и мир» следует обязательно изучать в полном объеме: по мнению учителей, большинство их подопечных были неспособны осилить текст.

Урок литературы в 10-м классе. Ученик читает стихотворение Александра Блока. Ленинград, 1980 год.
Однако долгожданная программа, вышедшая в 1960 году, стала большим разо­чарованием для всех, кто надеялся на перемены. Больший объем нужно было втиснуть в еще меньшее количество часов — составители программы предла­гали учителям самим решить проблему и каким-то образом успеть пройти все предписанное не в ущерб глубине постижения.
Не спасало ни изучение некоторых произведений в сокращенном виде, ни уменьшение часов на зарубежную литературу. В изучении литературы провозглашались принципы систематичности и историзма: живой литературный процесс укладывался в ленинскую концепцию «трех этапов револю­ционно-освободительного движения в России».
Материал по-прежнему требовалось просто запоминать в изложении учителя и (или) учебника.
«Необходимо предостеречь преподавателей от чрезмерно детально­го анализа произведения, а равно и от упрощенных трактовок лите­ра­турных явлений, вследствие чего изучение художественной ли­терату­ры может утратить свою образно-эмоциональную сущность».

1984 год

Воспитание чувств вместо идеологии

После оттепели вся страна выстроилась в очереди за дефицитом — и не только за югославскими сапогами или отечественными телевизорами, но и за хорошей литературой, полками с которой стало модно украшать ин­терьеры квартир.
Расцвет книжного рынка, в том числе и подполь­ного, мас­сового кинематогра­фа, советских литературных и иллюстрированных журна­лов, телевидения, а для кого-то — и самиздата, становился серьезной конкуренцией унылому советскому школьному предмету «литература», спасаемому лишь отдельными подвижниками учителями.
На смену идеологии в школьную литературу при­ходит воспитание чувств: в героях начинают особенно цениться их душевные качества, в произведениях — поэтичность.
Состав программы: Список постепенно расширяется, с одной стороны — за счет прежде не реко­мендованных произведений русской классики (Достоев­ский), с другой — за счет произведений советской литературы последних лет, которую следовало читать самостоятельно с последующим обсуждением на уроках
Количество часов: 340
Авторы: Сотрудники Научно-исследовательского института школ Министерства про­свещения РСФСР

8-й класс

* «Слово о полку Игореве»
* Жан-Батист Мольер. «Мещанин во дворянстве»
* Александр Грибоедов. «Горе от ума»
* Александр Пушкин. «К Чаадаеву» («Любви, надежды, тихой славы…»), «К морю», «Я помню чудное мгновенье…», «Пророк», «Осень», «На холмах Грузии», «Я вас любил…», «Вновь я посетил…», «Я памятник себе воздвиг…», «Евгений Онегин»
* Джордж Гордон Байрон. «Паломничество Чайльд-Гарольда» (I и II песни), «Душа моя мрачна»
* Михаил Лермонтов. «Смерть поэта», «Поэт», «Дума», «Как часто, пестрою толпою окружен…», «Выхожу один я на дорогу», «Родина», «Герой нашего времени»
* Николай Гоголь. «Мертвые души»
* Виссарион Белинский. Литературно-критическая деятельность

Для бесед по советской литературе
* Анатолий Алексин. «А тем временем где-то…», «В тылу как в тылу»
* Чингиз Айтматов. «Джамиля», «Первый учитель»
* Василь Быков. «Альпийская баллада», «Дожить до рассвета»
* Олесь Гончар. «Человек и оружие»
* Савва Дангулов. «Тропа»
* Нодар Думбадзе. «Я вижу солнце»
* Максуд Ибрагимбеков. «За все хорошее — смерть!»
* «Имена на поверке. Стихи воинов, павших на фронтах Великой Отечественной войны»
Вадим Кожевников. «Заре навстречу»
* Мария Прилежаева. «Удивительный год», «Три недели покоя»
* Юхан Смуул. «Ледовая книга»
* Владислав Титов. «Всем смертям назло»
* Михаил Дудин, Михаил Луконин, Сергей Орлов. Избранные стихи

9-й класс

* Александр Островский. «Гроза»
* Николай Добролюбов. «Луч света в темном царстве»
* Иван Тургенев. «Отцы и дети»
* Николай Чернышевский. «Что делать?»
* Николай Некрасов. «Поэт и гражданин» (отрывок), «Памяти Добролюбова», «Элегия» («Пускай нам говорит изменчивая мода…»), «Кому на Руси жить хорошо»
* Михаил Салтыков-Щедрин. «Премудрый пескарь», «Дикий помещик»
* Федор Достоевский. «Преступление и наказание»
* Лев Толстой. «Война и мир»
* Антон Чехов. «Ионыч», «Вишневый сад»
* Уильям Шекспир. «Гамлет» (обзор)
* Иоганн Вольфганг Гёте. «Фауст»: «Пролог на небесах», сцена 2 — «У городских ворот», сцены 3 и 4 — «Кабинет Фауста», сцена 12 — «Сад», сцена 19 — «Ночь. Улица перед домом Гретхен», сцена 25 — «Тюрьма»; последний монолог Фауста из II части (обзор)
* Оноре де Бальзак. «Гобсек»
Для бесед по советской литературе
* Алесь Адамович. «Партизаны»
* Сергей Антонов. «Аленка», «Дожди»
* Мухтар Ауэзов. «Абай»
* Василь Быков. «Обелиск»
* Борис Васильев. «А зори здесь тихие…»
* Ион Друцэ. «Степные баллады»
* Афанасий Коптелов. «Большой зачин», «Возгорится пламя»
* Вилис Лацис. «К новому берегу»
* Валентин Распутин. «Уроки французского»
* Роберт Рождественский. «Реквием», «Письмо в XXX век»
* Константин Симонов. «Живые и мертвые»
* Константин Федин. «Первые радости», «Необыкновенное лето»
* Василий Шукшин. Избранные рассказы

Школьники пишут сочинение на выпускном экзамене. 1 июня 1984 года

10-й класс

* Максим Горький. «Старуха Изергиль», «На дне», «Мать», «В. И. Ленин»
* Александр Блок. «Незнакомка», «Фабрика», «О, весна без конца и без краю…», «Россия», «О доблестях, о подвигах, о славе…», «На железной дороге», «Двенадцать»
* Сергей Есенин. «Русь советская», «Письмо матери», «Неуютная жидкая лунность…», «Каждый труд благослови, удача!», «Собаке Качалова», «Спит ковыль. Равнина дорогая…», «Я иду долиной. На затылке кепи…», «Отговорила роща золотая…», «Не жалею, не зову, не плачу…»
* Владимир Маяковский. «Левый марш», «Прозаседавшиеся», «О дряни», «Блэк энд уайт», «Товарищу Нетте — пароходу и человеку», «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви», «Разговор с фининспектором о поэзии», «Стихи о советском паспорте», «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо!», «Во весь голос» (первое вступление в поэму)
* Александр Фадеев. «Разгром»
* Николай Островский. «Как закалялась сталь»
* Михаил Шолохов. «Поднятая целина», «Судьба человека»
* Александр Твардовский. «Я убит подо Ржевом», «Две кузницы», «На Ангаре» (из поэмы «За далью — даль»)
Число часов, отпускаемых на литературу в 8–10 классах, продолжает сокра­щаться: в 1970-м это всего 350 часов, в 1976 году и на ближайшие четыре десятиле­тия — 340.
Школьная программа в основном пополняется произведе­ниями, которые особенно близки консерваторам: на мес­то слишком критич­ного по отношению к традиционному укладу роману Сал­тыкова-Щедрина «Господа Головлевы» в начале 1970-х в программу прихо­дит роман «Преступ­ление и нака­зание», противопоставляющий бунту против существующих порядков идею личного спасе­ния. Рядом с «урбанистом» Маяковским встает «крестьянский» Есенин. Блок в основном представлен стихами о Родине.
В 1960–70-е годы по многим произведениям школьного канона снимаются фильмы, сразу же приобретающие широкую популярность: они решают про­блемы и нечтения, и адаптации сложных или исторически далеких смыслов классических произведений к восприятию их широкими массами, с идейной проблематики перенося акцент на сюжет, чувства героев и их судьбы.

Кадр из фильма «Несколько дней из жизни И. И. Обломова», реж. Никита Михалков, 1979.
Все прочнее утверждается мысль о том, что классика общенародна: она как буд­то бы со­четает в себе доступность массовой литературы с высокохудоже­ственностью непреходящих шедевров (в отличие от произведений нереали­стических, особенно «модернистских», адресованных в основном отдельным группам «эстетов»).
«Классическая литература — литература, достигшая высочайшей сте­пени совершенства и выдержавшая испытание временем, сохра­няющая значение бессмертного творческого примера для всех по­следующих писателей» [С. М. Флоринский. Русская литература. Учебник для 8-го класса средней школы. М., 1970].
Произведения о революции, Гражданской войне и коллективизации уходят в сокращенное или обзорное изучение (четыре часа на «Как закалялась сталь») либо на внеклассное чтение [понятие внеклассного чтения существовало еще в гимназиях, но в 1930-х годах оно стало регламентироваться: выбирать предлагалось из утвержденных списков], объем которого все возрастает.
Зато все больше произведений о Великой Отече­ственной войне: восемь часов, прежде отпускае­мых на изучение «Поднятой целины» Шолохова, теперь поделены между этой эпопеей и рассказом «Судьба человека». Литература последних десятилетий читается дома самостоятельно, после чего в классе обсуждается одна из четы­рех тем: Ок­тябрьская революция, Великая Отечественная война, образ Ленина, образ нашего современника в произведениях современных авторов.
Из 30 про­заи­ческих произведений советских писателей, предложенных на выбор для об­суждения в 8–9 классах, десять книг посвящены военному времени, три — революции и Гражданской войне, пять — жизни и деятельности Ленина.
Де­вять из 24 писателей представляют национальные литературы СССР. Впро­чем, само появление раздела «Для бесед по советской литературе» стало знаком приближения новых времен в отечественном образовании, в том числе и в ли­тературном: из лекции с последующим опросом урок хотя бы иногда превра­щается в беседу; в обязательном списке появляется хоть какая-то вариатив­ность, пусть и только в выборе произведе­ний текущего литературного процес­са.
И все же, несмотря на эти уступки, литературное образование позднесовет­ского времени предлагало сфальсифицированную, идеологически и цензурно обкромсанную историю русской литературы, в которой очень многому не было места. Авторы программы 1976 года, текст которой почти без изменений пере­кочевал в программу 1984-го, этого не скрывали:

Десятиклассники перед уроком русской литературы. Казахская ССР, 1989 год.
«Одна из важнейших задач учителя — показать учащимся, что роднит советскую литературу с передовым наследием прошлого, как она про­должает и развивает лучшие традиции классической литературы, и вместе с тем раскрыть качественно новый характер литературы социа­листического реализма, являющейся шагом вперед в художественном развитии человечества, классовую основу ее общечеловеческого комму­нистического идеала, многообразие и эстетическое богатство советской литературы».
Уже через несколько лет на месте СССР возникнет другое государство, а на ме­сте раздутого обязательного списка — еще более объемный рекомендатель­ный, наконец-то вновь, как в начале 1920-х годов, доверивший учителю право само­му выбрать из предложенного перечня имена и произведения с учетом ин­те­ресов и уровня учеников.
Но это будет уже история постсоветского школьно­го канона, не менее драматическая, в которой активное участие примут и роди­тельское сообщество, и педагогическая общественность, и даже высшее руко­водство страны.
Михаил Павловец