Накануне распада: почему бездействовал КГБ и что делал Горбачев?

После распада СССР американские деятели холодной войны разоткровенничались. Среди них – Збигнев Бжезинский. В 2006 году он дал интервью People's Daily Online.

Процитирую следующий пассаж:
Журналист: — В своей диссертации Вы предсказали распад Советского Союза по национальным границам. Это так?
Бжезинский: — Да. Шел 1950 год. Я чувствовал, что Советский Союз притворяется единым государством, но на самом деле он был многонациональной империей, которая существовала в эпоху национализма. Таким образом, СССР должен был развалиться. Впоследствии я отстаивал проведение такой политики, которая бы ускорила этот процесс.
Обратите внимание, когда Бжезинский сделал свой прогноз? 1950 год. СССР в то время едва начал оживать после опустошительной войны. 26 млн человек погибло, миллионы ранены и покалечены, в значительной степени разрушена социальная инфраструктура. В 1946-47 году в СССР разразился страшный голод. Уже шла холодная война, и США находились по всем параметрам в существенно лучшем положении.
Однако Бжезинский ставит вопрос межнациональных отношений на первое место. В 1950 году он фактически признал, что СССР справится с экономическим проблемами, сможет обеспечить военный паритет с Западом, выдержит гонку вооружений и так далее. Даже в самый тяжелый, кризисный год перестройки – 1991, по ключевым материальным показателям Советский Союз значительно превосходили себя же образца 1950 года. Но в 1991 СССР исчез с карты мира, а в 50-х годах, напротив, поднялся из руин. Даже после падения нефтяных цен середины 80-х экономический потенциал советской экономики был значительно выше, чем в 1950 году. Но в перестроечные времена по стране полыхали межнациональные конфликты, а в 50-х годах такие явления жестко пресекались властями.
Символично, что Бжезинский дал интервью китайскому журналисту. Китай смог извлечь уроки из негативного опыта СССР, и смог глубоко реформировать свою систему, не развалившись на поворотах. А ведь еще в 30-х годах, Китай только формально считался единым государством. На практике это был конгломерат независимых от центра территорий, где власть местного генерала значила куда больше официального правительства в столице.
Китай – родина нескольких десятков национальностей, а регионы этой огромной страны принципиально отличаются друг от друга по ряду ключевых показателей. Наряду с богатейшими и ультрасовременными городами XXI века существуют обширные территории, где миллионы людей живут в реалиях нищеты Третьего мира. Даже китайский язык далеко не монолитен, а состоит из нескольких десятков диалектов. В некоторых случаях различия между ними столь заметны, что среди лингвистов идут дебаты: это диалект китайского или отдельный язык. Руководство Китая стремится сгладить различия, и всемерно подчеркивается единство страны. И дело тут не ограничивается пустыми декларациями.
В перестроечном СССР многое сложилось иначе. Сейчас несколько подзабыта книга Михаила Горбачева, написанная еще до распада СССР – «Перестройка и новое мышление». И напрасно подзабыта! В ней содержится немало интересных признаний. Например, прямо и буквально сказано, что перестройка – это революция. Вообще-то термин «революцию» говорит сам за себя. Много ли было в истории бескровных, мирных революций? Единицы. Причем последняя на тот момент революция в России (Октябрь-1917) привела к Гражданской войне и голоду с многомиллионной сверхсмертностью.
Практически повсеместно и во все времена революции с железной неизбежностью означали хаос, нищету, нередко распад страны и тому подобное. Горбачев затевал не реформы, а именно революцию, и открыто в этом признался практически сразу. И революция принесла свои типичные плоды – то есть войну, хаос и разруху.
О внешней политике Горбачев тоже немало сказал в своей книге. «В международных отношениях мы не хотим действовать таким образом, чтобы усиливать конфронтацию», — провозглашал советский генсек.
А что же ему отвечали на Западе? В 1987 году Рейган объявил 14 июня Днем свободы Балтии. А 17 июля президент США заявил о поддержке всех «порабощённых» СССР народов в их борьбе за свободу. Сказать, что такие действия американского лидера – это вмешательство во внутренние дела СССР – значит не сказать ничего. Это демонстративный и прямой призыв к уничтожению Советского Союза, путем отделения от него различных регионов под соусом «борьбы за свободу». То есть США плевать хотели на горбачевскую околесину про «новое мышление», «учет интересов всех стран» и прочее словоблудие. Для США СССР оставался врагом, разгром врага – стратегическая цель. Вот чем ответили в Америке на всевозможные инициативы Горбачева.
Правда, на это могут возразить, что текст «Перестройка и новое мышление» был опубликован в 1988 году, а Рейган сделал свои заявления в 1987 году. Однако горбачевская книга сдана в набор уже 8 января 1988 года, то есть, писалась как раз в 1987 году, и к тому же в ней автор систематизировал свои лозунги уже озвученные неоднократно.
Заслуживает анализа формулировка Рейгана «порабощенные народы СССР». Кто и кого поработил в Советском Союзе? Вообще-то уровень жизни порабощенных народов всегда существенно ниже, чем у поработителя. Смысл угнетения как раз и состоит в том, чтобы эксплуатировать в свою пользу захваченную территорию и ее население. Интересно, решится ли кто-то всерьез утверждать, что уровень жизни в советских республиках был заметно ниже, чем в России? Кого же тогда подразумевал Рейган, кого он подспудно выдвигал на роль «поработителя»?..
Сколь ни лживым был тезис Рейгана о «порабощенных народах», а его слова очевидно сигнализировали деструктивным, сепаратистским силам внутри СССР. Перефразируя Остапа Бендера: Запад им поможет, и устами лидера западного мира уже поддержку обещает. А в это время Горбачев вовсю проводит «демократизацию» Советского Союза, и в стране как поганки после дождя начинают появляться всевозможные организации «неформалов», поддерживающих перестройку. Из этих кругов вышли многие политиков и общественные деятели, кого потом назвали «демократами».
Во всяких полуподвальных помещениях и каморках они вели бесконечные разговоры на тему «как им обустроить Россию», но настоящим тараном, с помощью которого крушили систему, они, конечно же, не стали. Реальной общественной силой тогда были так называемые «Народные фронты», сепаратистские по своей сути, хотя поначалу прикрывавшиеся лозунгами в поддержку перестройки. Но поистине страшной проблемой СССР тех лет стали массовые конфликты на почве межнациональной вражды, и как это уже было в начале XX века, трагические события развернулись вокруг «карабахского вопроса».
Хватит сказок о стихийности масштабных социальных процессов, мы сыты ими по горло, исторических примеров сознательной работы провокаторов более чем достаточно. А если эти провокаторы действуют по указке или как минимум при попустительстве центрального руководства страны, то о какой «стихийной» вспышке насилия вообще может идти речь?
Нелишним будет напомнить, что в составе КГБ СССР существовало Пятое управление, занимавшееся борьбой с антисоветскими проявлениям, диссидентами и т.п. Долгое время руководителем Управления был Филипп Бобков, впоследствии первый заместитель председателя КГБ СССР. И вот что он пишет в мемуарах (Последние двадцать лет. Записки начальника политической контрразведки):
«Итак, за два года до событий в Карабахе и до развязывания войны — назовем вещи своими именами — между Арменией и Азербайджаном я сам лично предупреждал секретаря КПСС Лигачева об опасности конфликта. Горбачев также ничего не вынес из информации КГБ, но продолжал свои двусмысленные высказывания. В то время как на Кавказе ситуация продолжала ухудшаться, Кремль повторял нам: «Нет ничего страшного! Все хорошо, товарищи!» В 1988 году во время погромов в Сумгаите и первых столкновений в Нагорном Карабахе Лигачев признался мне, что вспоминал о нашей встрече. К сожалению, было слишком поздно: слишком много было пролито крови».
Стоп. В 1988 году Лигачев вспомнил разговор-предупреждение Бобкова, который состоялся «за два года до событий в Карабахе».
То есть КГБ знал о том, что ситуация в регионе накаляется. Бобков докладывал наверх, и Лигачев, а главное – Горбачев имели необходимые сведения, но никак не отреагировали. Бобков упрекает высшее руководство СССР в бездействии, однако КГБ – не просто структура, собирающая различные сведения для дальнейшего информирования по вышестоящей инстанции. Комитет государственной безопасности обладал огромными полномочиями, вплоть до права арестовывать подозрительных лиц. Главная задача КГБ, прописанная даже в названии Комитета, заключалась в обеспечении государственной безопасности. Межнациональный конфликт разве не подрывает эту самую безопасность? Снова вопрос — риторический.
Но это еще не все. Рассказывая о 1970-х годах, Бобков вновь делает важное признание:
«Проблемы национальных отношений возникали и в ряде других республик. Они проявлялись в росте националистических настроений, в межнациональных конфликтах, в недоверии к проводимой политике в укреплении межнационального единства в многонациональном Союзе. Требовалось решение проблемы поволжских немцев, крымских татар, турок-месхетинцев. Уже тогда чувствовалось напряжение в Закавказье, связанное с Нагорным Карабахом».
Ага, значит напряжение, связанное с Нагорным Карабахом, чувствовалось уже в 70-х годах. То есть кровавая вспышка, случившаяся в 80-х годах, никак не могла оказаться для КГБ полной неожиданностью. Но когда берешься анализировать свидетельства самого Горбачева, вообще возникает впечатление злого театра абсурда. Вот книга бывшего генсека «Жизнь и реформы». Михаил Сергеевич рассуждает о национальных проблемах в следующем ключе:
«При возникновении национальных споров и претензий Сталин рассматривал их как проявление антисоветчины, а посему не тратил время на разъяснения и увещевания. И все же с проблемой, скажем, Карабаха так и не мог справиться: она регулярно возникала каждые десять лет. Да только ли Карабаха? Мой жизненный опыт питал убеждение, что возможен лишь один путь — сотрудничество! Насильственное подавление бесперспективно, так как проблемы остаются».
Итак, Горбачев знает, что карабахский вопрос поднимался регулярно и неоднократно. Да и как не знать? Например, в 1965 году, когда Председателем Президиума Верховного Совета СССР был Микоян, тринадцать представителей Нагорного Карабаха (НК) передали в ЦК КПСС, Совет Министров и Верховный Совет СССР письмо с просьбой воссоединения НК с Арменией.
Горбачев признает, что даже Сталин, опирающийся на жестокие, репрессивные методы, с проблемой не справился. Из этого следует очевидный вывод: клубок армяно-азербайджанских противоречий столь сложен, что нельзя пускать события на самотек. За этой болевой точкой надо смотреть особенно тщательно. И как же ведет себя руководство СССР? А вот так; снова обращаемся к мемуарам Горбачева, где он вспоминает начало 1988 года:
«Давайте посмотрим на самих себя. За три года ЦК получил 500 писем о ситуации в Нагорном Карабахе. Обратил ли кто на это внимание? Нет! Была рутинная бюрократическая реакция: мол, не поделили что-то между собой армяне и азербайджанцы… Надо глубоко вникнуть в причины. Перестройка привела в движение большие внутренние силы, начали вскрываться застарелые нарывы. Возрождаются национальные чувства, а вместе с ними и национальный экстремизм. ЦК должен был изучать, исследовать проблемы».
Ну что же, давайте последуем призыву Михаила Сергеевича и посмотрим на него же самого. Если ЦК три года получал письма-сигналы по Нагорному Карабаху, то первые предупреждения были в распоряжении высшего руководства уже в 1985 году. И ничего не сделали. В 1988 году Горбачев констатирует, что, оказывается, надо «глубоко вникнуть в причины». Чем занимался КГБ, как он «вникал» в причины, и что «предпринимал», это мы уже видели. Однако выясняется, что и ЦК, и сам Горбачев за целых три года даже не приступили к изучению (!) опаснейшей проблемы.
А может нам морочат голову? И тут не разгильдяйство и полная профнепригодность, а злая воля?
Даниил Преображенский