Как проектировался интерьер космических станций «Союз» и «Мир»

27 лет Галина Балашова была единственным человеком, который проектировал жилые и рабочие отсеки в аппаратах, стартовавших за пределы Земли.

Она создала дизайн интерьеров всех советских космических кораблей и орбитальных станций — «Союзов», «Салютов» и «Мира». Нынешнее обустройство российского сегмента МКС фактически воспроизводит те проекты, которые начертила Галина Балашова.

Обычная девушка, с корнями из Мурома, стала основоположником целого направления в космической архитектуре. А кроме того, создала легендарные полётные вымпелы, эмблемы (например, известную эмблему программы «Союз» — «Аполлон») и нашивки на рукавах космонавтов.

«Разве нельзя поуютнее?!»

До недавних пор о ней почти никто не знал — десятилетиями она работала в «почтовом ящике» инженером по компоновке аппаратуры и приборов в космических кораблях, а их интерьерами занималась «на общественных началах» — по необходимости. На многих её эскизах и макетах нет подписи автора. «Я могла подписывать свои работы как автор только для использования внутри предприятия, — говорит Галина Андреевна. — За его пределами делать это мне не разрешали». Только в 1975-м ей удалось вступить в Союз архитекторов. А первая её выставка состоялась лишь в 2000 г.

Эскиз обитаемого отсека космического корабля «Союз-М». Проект не был реализован.

Галина родилась в Коломне. В 1955-м окончила Московский архитектурный институт, по распределению оказалась в Куйбышеве — в Гипроавиапроме. «Жить было негде, — рассказывает она, — поэтому ночевала прямо на работе — в коридоре, где стоял диван, шкафы с бумагами и бегали крысы». Почти год она занималась «снятием архитектурных излишеств» в рамках известной кампании тех лет. А потом вернулась в Москву. Муж, инженер Юрий Балашов, работал в ОКБ-1 Сергея Королёва и договорился там, чтобы Галину взяли в отдел главного архитектора. А потом она перешла в подразделение, где проектировали космические корабли.

Окончательный вариант дизайна интерьера орбитального модуля КК «Союз», утвержденный С. П. Королёвым 18 февраля 1964 г.

Её час пробил в 1963-м, когда в ОКБ был спроектирован корабль «Союз» и в нём появился новый отсек — бытовой. «В преж­них кораблях — «Востоках» и «Восходах» — человек помещался в небольшом объёме (спускаемом аппарате), лежал в ложементе — при подъёме и спуске с орбиты это было необходимо из-за больших перегрузок, — объясняет Галина Андреевна. — Долго летать в таких условиях было нельзя». Правда, и первые космические полёты длились не больше нескольких суток. Но вскоре они стали длиннее, и в космосе надо было обустраивать место для обычной человеческой жизни.

Эскиз отсека лунной орбитальной станции. Проект не был реализован.

Конструкторы спроектировали отсек в виде сферы, а аппаратуру и оборудование разместили в двух ящиках, на которых располагались рукоятки управления. Всё это выполнили в деревянном макете и показали Королёву. А тот отругал проектантов и приказал: «Чтобы через неделю здесь можно было жить людям! Разве нельзя сделать поуютнее?!»

Утвержденный эскиз интерьера КК «Союз» 1977 г.

Работу поручили Балашовой — как единственному дипломированному архитектору на предприятии. За выходные у себя дома на кухне она нарисовала свой первый космический интерьер: один из ящиков превратила в «сервант» (то есть в шкаф с оборудованием, пультом и ящичками для бытовых вещей и книг), а другой — в «диван», куда можно было складывать скафандры. Рядом с «сервантом» размещалось АСУ — ассенизационно-санитарное устройство (то есть туа­лет) в виде небольшого кресла. Вся обстановка — в популярной тогда домашней эстетике 60-х.

Наброски для изучения эргономики малых пространств.

Королёва проект устроил. А Галина стала предлагать конструкторам свои решения вентиляционных решёток, пульта, рукояток, обрамления иллюминаторов и поручней. По сути, тогда это было абсолютным новаторством — практически в одиночку, с нуля строить «орбитальный быт» по принципам космического проектирования. Ведь то, что на Земле считается в порядке вещей — например, пища, вода, воздух или утилизация отходов, — требует тщательной проработки для условий внепланетного пространства. Приходилось не только создавать интерьеры, но и продумывать, как всё это будет выглядеть и работать в невесомости. «Я не представляла, что у людей, которые проектируют космические корабли, мышление совсем не такое, как у архитекторов, — вспоминает Галина Андреевна. — Пришлось всему учиться на ходу. В тех объёмах, которые я рисовала в отсеке, мне же приходилось и размещать аппаратуру, приборы, определять форму и габариты этих приборов для смежников-разработчиков. А конструкторы потом создавали крепёж приборов и воплощали всё это в металле… Вообще же люди техники представляли работу художника по интерьерам так: главное — в какой цвет покрасить».

Ей пришлось делать всё это одной, потому что «никто из проектных начальников не хотел брать на себя незнакомую ему работу». А она взяла — и осилила. И в итоге нашла и воплотила свои, авторские, и, как показало будущее, верные решения. Например, верх и низ в условиях невесомости придумала обозначать тонами — чем выше, тем светлее. Покрытие пола сделала зелёным — под цвет травы. А в интерьере бытового отсека корабля «Союз-19», который в 1975-м участвовал в полёте «Союз» — «Аполлон», придумала откидной столик в «серванте», за которым Алексей Леонов и Валерий Кубасов потом принимали американских астронавтов, — он был оклеен голубой ворсовой тканью и снабжён резинками для фиксации разных вещей. А по бокам — откидные сиденья. «В этом отсеке, — вспоминает она, — цвета декоративной отдел­ки «подстраивались» для телесъёмки: красный цвет на экране выглядел чёрным, а зелёный так и оставался зелёным, поэтому пол и «диван» были сделаны зелёного цвета».

У неё нет ни орденов, ни медалей

Казалось бы, зачем всё это понадобилось? Вспомним фантастические фильмы, где внутренности звездолётов обычно лишены всякого подобия домашнего, земного уюта. Не было его и в первых советских ракетах. Например, в ракете у Гагарина из бытовых удобств имелся, можно сказать, лишь крохотный иллюминатор. А если ты находишься на орбите неделю, месяц, полгода, год? Жить-то как-то надо! И лучше уж жить не в окружении бездушного железа, сотен датчиков и приборов, а в условиях, приближенных к домашним.

Эскиз отсека лунной орбитальной станции (ЛОК), 1966 г. Проект не был реализован.

Считается, что космическая архитектура в приложении к жилым интерьерам началась в 1968 г., когда группа американских архитекторов и промышленных дизайнеров, несмотря на возражения инженеров, убедила НАСА добавить в конструкцию орбитальной лаборатории «Скайлэб» обзорное окно. Тогда, мол, особенности человеческой психологии стали влиять на проектирование космических кораблей. Но ещё раньше — на целых 5 лет! — это сделала неизвестный инженер королёвского КБ Галина Балашова.

Логотип программы «Союз — Аполлон». работы Г. Балашовой.

По словам Андрея Кафтанова (НИИ теории архитектуры и градостроительства), в свой первый проект — интерьер орбитального отсека “Союза”, утвержденный С. П. Королевым в 1964 году, — Галина Балашова включает пейзаж, который напоминал бы космонавтам о Земле. Когда строительство корабля уже завершалось, Г. Балашову попросили передать одну из своих работ для нового “Союза”. Конструктора и инженеры знали о живописном творчестве архитектора, дарившей многим свои акварели.

Акварель «Причал» Г. Балашовой.

Обычно, занимаясь живописью, Г. Балашова работала на природе, рисуя акварельные пейзажи, но они не были сомасштабны крайне ограниченному объему орбитального отсека, поэтому для первых “Союзов” она специально выполняет уменьшенные копии со своих работ. Они вставлялись в легкие металлические рамки и крепились к поручням около иллюминаторов, помогавших космонавтам перемещаться в невесомости.

Акварель «Осень в Подмосковье» Г. Балашовой.

Эти акварели никогда не возвращались из космоса. По технологии полета кораблей “Союз” космонавты спускались на землю в спускаемом аппарате, а орбитальный отсек, где они жили и работали, при посадке на землю сгорал вместе с акварелями.

Орбитальная станция «Мир». Рисунок общего вида. Из личного архива Галины Балашовой.

Сейчас Галине Андреевне 85. Живёт на небольшую пенсию в хрущёвке в подмосковном Королёве. «Бабуля из Королёва» — назвал её один немецкий журналист. Думается, что эта женщина, столько лет работавшая на космическую славу отечества, достойна хотя бы одной правительственной награды за свой труд. Но никаких орденов и медалей у неё нет. Есть лишь запись в трудовой книжке — о вручении 10 руб. к 8 Марта в 1969 г. И всё.

Эскиз памятного знака работы Г. Балашовой.

На сегодня о ней написана единственная монография — под авторством архитектора Филиппа Мойзера. Книга издана в ФРГ на немецком языке. Автор замечает: «В высокотехнологичный мир ракет, лабораторий и приборов Галина Балашова с её стремлением к гармонии и красоте внесла эмоциональную ноту. Благодаря её таланту история архитектуры обогатилась новым направлением — архитектурой космонавтики».

Для немцев это оказалось важно.