Дорогой Леонид Ильич за рулём

Леонид Брежнев не особенно любил сидеть в своих кабинетах в Кремле и ЦК КПСС. Большую часть обязанностей он перекладывал на все увеличивающуюся группу помощников, поэтому у Леонида Ильича всегда было достаточно свободного времени и множество самых различных увлечений…

Он любил, например, бывать на футбольных и хоккейных матчах и не пропускал почти ни одного международного состязания. Очень любил Брежнев охоту на крупную дичь и особенно на кабанов, которых одного за другим выгоняли егеря под выстрел сиятельного охотника.

Брежнев охотился не только в охотничьих заповедниках под Москвой, но нередко летал с гостями поохотиться в Астраханское госспецхозяйство, где для знатных охотников было построено роскошное здание.

Любил Л. Брежнев прогулки на яхте по Москве-реке или по Черному морю. К театру Леонид Ильич был совершенно равнодушен, и если ему приходилось бывать в Большом театре или МХАТе, то только по обязанности.

Почти не читал он художественную литературу, а тем более литературу по общественным наукам, но очень любил смотреть кинофильмы, предпочитая американские приключенческие ленты. Интересно отметить, что Л. Брежнев знал о Р. Рейгане, как голливудском актере, задолго до того, как тот стал губернатором Калифорнии, а затем и президентом США.

Брежнев на яхте

Но подлинной страстью Генерального секретаря были автомобили. Точно неизвестно, когда и где он научился ими управлять, вероятнее всего, это произошло в годы Отечественной войны.

Еще при Н. Хрущеве, когда Л. Брежнев стал Председателем Президиума Верховного Совета, в его личном гараже было несколько машин иностранных моделей. Их число быстро возросло, как только после октября 1964 года Леонид Ильич возглавил партию и государство. Одно время он сам водил машины по Москве. Потом ему перестали это разрешать по соображениям безопасности.

ЗИЛ-115001. Эту машину дорогому Леониду Ильичу подарили работники завода им. И.А.Лихачева к празднованию 50-летия Октября

Но на пустых загородных дорогах вокруг своей резиденции он продолжал ездить за рулем и чаще всего на очень большой скорости, уверяя, что быстрая езда для него — лучший отдых. Иногда, собираясь утром в Кремль, он садился за руль «Мерседеса», «Кадиллака» или роскошного «Роллс-Ройса» и мчался в центр Москвы, посадив личного шофера рядом.

Конечно, весь маршрут по Рублевскому шоссе и Кутузовскому проспекту был при этом заранее очищен, а со всех сторон мчались с такой же скоростью машины сопровождения.

Любовь Л. Брежнева к быстрой езде часто пугала западных деятелей, встречавших его в своих столицах. Так, например, во время поездки в ФРГ Л. Брежнев получил в подарок двухместный спортивный «Мерседес».

Он сел в кабину, осмотрелся, неожиданно захлопнул дверь и, оставив в растерянности своих телохранителей и агентов немецкой спецслужбы, помчался на предельной скорости по шоссе.

Лишь в 150 километрах от Бонна он остановился. Подоспели машины сопровождения. Л. Брежнев похвалил «Мерседес», но сказал, что ему больше подошел бы другого цвета. Он получил другую машину, которая и пополнила его гараж.

Бывший госсекретарь США Киссинджер писал в своих мемуарах об одной из первых поездок в Москву:

«…Сразу после прибытия в аэропорт моих коллег и меня посадили в автомобили и повезли из Внуково-2 не в массивный дом на Ленинских горах, а в Завидово — охотничий заповедник Политбюро, приблизительно в 90 милях от Москвы.

Мы двинулись в колонне со скоростью около 100 миль в час, причем автомобили шли хвост-в-хвост друг другу, а машины службы безопасности все время въезжали и выезжали из строя. Такой рискованный способ передвижения свидетельствовал либо о преднамеренной психологической войне, либо о склонности к самоубийству, которая описывается в русских романах XIX века.

У американских гостей и их советских сопровождающих не было никаких шансов спастись, если бы передний автомобиль внезапно остановился».

Еще больший страх пережил Г. Киссинджер в Завидове через несколько дней, когда его решил покатать на машине сам Л. Брежнев. Г. Киссинджер вспоминал:

«Однажды подвел он меня к черному «Кадиллаку», который Никсон подарил ему год назад по совету Добрынина*. Брежнев сел за руль, и мы помчались с большой скоростью по узким извилистым сельским дорогам, так что можно было только молиться, чтобы на ближайшем перекрестке появился какой-нибудь полицейский и положил конец этой рискованной игре.

Но это было слишком невероятно, ибо здесь, за городом, если и имелся бы какой-нибудь дорожный полицейский, он вряд ли осмелился остановить машину Генерального секретаря партии. Быстрая езда окончилась у причала. Брежнев поместил меня на катере с подводными крыльями, который, к счастью, вел не самолично. Но у меня было впечатление, что этот катер должен побить тот рекорд скорости, который установил генсек во время нашей поездки на автомобиле».

Хотя Г. Киссинджер несомненно рассказал президенту США о подобного рода поступках Л. Брежнева, Р. Никсон не проявил необходимой бдительности при посещении Леонидом Ильичом Соединенных Штатов.

Вспоминая о своих встречах с Л. Брежневым в Белом доме и в летней резиденции американских президентов Кэмп-Дэвиде, Никсон писал:

«…Я сделал ему официальный подарков на память о его визите в Америку — темно-голубой «Линкольн-Континенталь» индивидуальной сборки. В салоне была черная велюровая обивка, на приборной доске выгравирована надпись: «На добрую память. Самые лучшие пожелания».

Брежнев — коллекционер роскошных автомобилей — не пытался скрыть своего восхищения и настаивал на том, чтобы немедленно опробовать подарок. Он сел за руль и с энтузиазмом подтолкнул меня на пассажирское сиденье. Глава моей личной охраны побледнел, когда увидел, что я сажусь в машину.

Мы помчались по одной из узких дорог, идущих по периметру вокруг Кэмп-Дэвида. Брежнев привык беспрепятственно продвигаться по центральной полосе в Москве, и я только мог воображать, что случится, если джип секретной службы или морских пехотинцев внезапно появится из-за угла на этой дороге. В одном месте был очень крутой спуск с ярким знаком и надписью «Медленно. Опасный поворот!».

Даже когда я ехал здесь на спортивном автомобиле, я нажимал на тормоза, чтобы не съехать с дороги вниз. Брежнев мчался со скоростью более 50 миль в час, когда мы приблизились к спуску. Я подался вперед и сказал: «Медленный спуск, медленный спуск», но он не обратил на это внимания. Мы достигли дна, пронзительно завизжали покрышки, когда он резко нажал на тормоза и повернул.

После нашей поездки Брежнев сказал мне: «Это очень хороший автомобиль. Он хорошо идет по дороге». — «Вы великолепный водитель, — ответил я. — Я никогда бы не смог повернуть здесь на такой скорости, на которой вы ехали». Дипломатия — не всегда легкое искусство».

Даже позднее, уже будучи тяжелобольным, не имея возможности не только самостоятельно вести машину, но и ходить без посторонней помощи, Л. Брежнев заставлял своего шофера вести машину в Кремль и обратно со скоростью не менее 120 километров в час.

Разумеется, обо всем этом здесь рассказано не для того, чтобы подчеркнуть смелость Л. Брежнева или его способности водителя. Во многих случаях эти его чудачества проистекали не столько от безрассудства, сколько от пренебрежения к интересам и чувствам других людей. Едва ли он не знал, что при его лихих выездах идущие впереди машины сопровождения порой ударами борт о борт сбрасывали на обочину оказавшиеся ненароком на «правительственном» шоссе «жигули» и «москвичи».

Надо также отметить, что примеру Л. Брежнева вскоре начали следовать и некоторые другие члены Политбюро, республиканские и областные лидеры, что приводило порой к тяжелым трагедиям. Неудивительно, что все эти барские выезды были немедленно отменены после смерти Л. Брежнева его преемником Ю. Андроповым, машина которого шла по утрам в Кремль на скорости не свыше 60 километров. Сам Ю. Андропов в это время просматривал газеты, а не следил за спидометром.

Находившиеся в личном гараже Л. Брежнева около 40 автомобилей иностранных марок после его смерти были переданы в собственность государства. Только любимый Л. Брежневым «Роллс-Ройс» «Серебряная тень» попал в коллекцию Рижского автомобильного музея. При неизвестных для меня обстоятельствах эта машина побывала в аварии.

С сильно поврежденной передней частью она была куплена за 3300 рублей республиканским клубом антикварных автомобилей, который ее и восстановил. В экспозиции музея за рулем «Роллс-Ройса» восседает сам Л. Брежнев, его восковую фигуру мастерски изваяли латышские скульпторы.