Евгений Евстигнеев: “Ждите! Скоро вернусь!”

9 октября 1926 года в Нижнем Новгороде родился Евгений Евстигнеев, выдающийся советский актёр театра и кино. Евстигнеев был лауреатом множества государственных премий и наград и сыграл десятки ролей в театре.

На широком экране Евстигнеев в основном играл второстепенные и эпизодические роли, но за счёт обаяния и харизмы актёра его персонажи каждый раз получались колоритными и запоминающимися…

В нём не было ничего яркого, впечатляющего, выдающегося: ни во внешности, ни в поведении. Ни монументальности, ни «безуминки», которую почему-то считают непременно присущей истинному таланту, ни породистой мужской стати.

Невысокий, смолоду лысый человек, небольшие глаза, крупный нос. Он не прославился Гамлетом, не прогремел Отелло, не потряс Лиром. Но о нём и сегодня говорят те, с кем или у кого он играл: «Гений! Актёр Божьей милостью».

В 50-х Школа-студия МХАТ блистала талантами (с М. Козаковым и А. Ширвиндтом)

Джаз на вилках

В Нижнем Новгороде у драмтеатра — скульптура: на скамейку присел, словно на минутку, Евгений Евстигнеев. Ничто в его биографии не вело ни к славе, ни к актёрству. Родился в посёлке на окраине г. Горького. Поздний ребёнок у родителей-рабочих. В 6 лет потерял отца, в 17 — отчима. И после семилетки в 1943-м пошёл работать, помогать матери.

Лёгкий в общении, заводной подросток в потёртом пиджачке и вытертых брюках быстро оказался в центре всеобщего внимания: организовал самодеятельность, сам научился играть на гитаре и пианино, выступал в спектаклях заводского клуба, лихо владел ударными, пел даже арию Варяжского гостя из «Садко», а обожаемый им джаз мог исполнять, импровизируя на вилках, ножах и прочих звенящих предметах. В общем, виртуоз, как сказал бы его будущий герой Дынин, начальник пионерлагеря из «Добро пожаловать...».

Он зажигательно барабанил вечерами в джаз-оркестре в фойе Дома культуры им. Ленина в п. Канавино. И был замечен без всяких там «минут славы» и звёздных «фабрик»: сам ректор Горьковского театрального училища по совету коллеги пришёл взглянуть на одарённого «ударника» и с ходу пригласил его к себе учиться, несмотря на отсутствие у парня 10-летнего школьного образования, без экзаменов, в нарушение правил. На вопрос, хочет ли он быть актёром, Евгений честно ответил: «Я не знаю».

Артистом-комиком был его сводный брат по отцу, он рано умер. И мама Мария Ивановна такой крутой поворот к театру не приветствовала. Она хоть и имела два класса образования, всю жизнь много читала, была по-настоящему интеллигентным человеком, сына обожала, но вот актёрство считала профессией несчастливой, несерьёзной.

«Дети — хозяева лагеря!» (кадр из к/ф «Добро пожаловать...»)

И всё же Евстигнеев закончил театральное училище, по распределению попал во Владимирский областной драмтеатр им. Луначарского. За 3 года — 23 роли, от Шекспира до Гоголя и Горького. Но мечталось-то о Москве! Театр не отпускал перспективного артиста, но тот, придумав предлог, исхитрился и уехал в столицу.

Его приняли в Школу-студию МХАТ сразу на 3-й курс, а по окончании он стал актёром «новорождённого» «Современника», который сперва звался Студией молодых артистов при МХАТе. Начал с эпизодических ролей, а знаменитым 34-летний «начинающий» проснулся лишь в 1960-м после «Голого короля» Шварца, спектакля, ставшего легендой, взорвавшего столичную театральную жизнь. Осталась лишь телезапись одной сцены, но и в ней видна яркая индивидуальность умного артиста, играющего напыщенное пустое место, воплощённую вопиющую глупость.

«Король эпизода»?

Он сыграл более 100 ролей в театре и более 50 в кино. Какое-то время его считали «королём эпизода». Что запомнилось? Да практически всё! Каждое его появление на сцене или экране. Жесты, мимика, интонации, фразы и словечки! Для Евстигнеева поистине не было маленьких ролей — просто он сам был очень большим артистом.

«Солнечный актёр, даже когда играл драму, — вспоминают Валерий Усков и Владимир Краснопольский, в их т/ф «Ермак»

Евстигнеев сыграл последнюю роль — Ивана Грозного. — Он обладал великим таинством — очень выразительно смотреть, «молчать глазами», открывая, создавая в любой, даже эпизодической роли свою ауру, силовое поле глубины, не бытовой «правды», а правды великого лицедейства.

Он не кричал, но и шёпотом говорил так, что его слушали и слышали. Он каким-то чудом всё знал о своём герое — на нервно-мозговом уровне. В 1962-м снялся в эпизоде у нас в «Стюардессе» — пьяный с авоськой в самолёте: всех оглядел, сел, притих… и приковал всеобщее внимание. А ведь снимались с ним Этуш, Демидова, Жжёнов.

Он был очень душевным, тёплым человеком, душой и в застолье, и на съёмках. Уезжая со съёмок «Ермака» в Лондон на операцию (ему оставалось досняться в 4 сценах и озвучить роль), Женя сказал нам: «Ждите, скоро вернусь!»

В роли Ленина

В 1957-м Евстигнеев дебютировал в кино (эпизодическая роль в «Поединке» по Куприну) в амплуа отрицательного героя. Их он впоследствии переиграл немало, вершина — Корзухин в «Беге». Он, как его и учили, искал у злого те чёрточки, где он добрый, и наоборот, считая, что «живой человек не может быть носителем ни абсолютного зла, ни абсолютного добра».

И все его герои непреодолимо человечны и обаятельны, даже, казалось бы, самые несимпатичные, как вор-эстет Ручечник в т/ф «Место встречи изменить нельзя». Как Дынин, принёсший ему всенародную славу, в «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён».

Начинающий режиссёр Элем Климов дерзнул поставить властям «Мосфильма» условие: играть Дынина будет только Евстигнеев, к тому времени широко известный лишь в узких театральных кругах и к тому же со слегка сомнительной репутацией после остросатирического «Голого короля».

А дальше — съёмки за съёмками: у Рязанова, Лиозновой, Шахназарова… Кстати, в фильм «Зимний вечер в Гаграх» на роль отставного степиста, бывшего кумира эстрады Беглова, Евгений Александрович предложил себя сам, как и в «Ночные забавы» Ускова и Краснопольского!

Когда Климов пробовал его на роль Григория Распутина в «Агонии» (вместе с Михаилом Ульяновым, Анатолием Папановым, Евгением Лебедевым, Леонидом Марковым), Евстигнеев убеждал его: «Чего ты всё пробуешь, пробуешь! Всё равно так, как я, никто не сыграет!» На выставке в Бахрушинском музее, посвящённой Евстигнееву, можно увидеть его фотопробы. Их много, и все эти роли он сыграл бы так, как мог только он. Потому что он был — личность. Штучный. Отдельный.

В роли Распутина

Женщины и смерть

Евстигнеев был женат трижды. Первая супруга — Галина Волчек — не раз с добрым юмором описывала своего избранника: нелепую одежду с претензией на моду, длинный ноготь на оттопыренном мизинце, провинциальные выражения вроде «метёный пол» или «белёный (т. е. со сметаной) суп»…

Те, кто видел его в поздние годы, отмечали элегантность, аристократизм. Он, рабоче-крестьянской «закваски», «академиев» не закончивший и интеллектуалом не от мира сего не слывший, был прям, мудр не книжным, а крепким по-народному умом. Едва ли не лучшие его роли в кино — двух профессоров-интеллигентов, Плейшнера и Преображенского. Но какие разные это люди, характеры — даже внешне!

Говорят, что, ища походку Преображенского в «Собачьем сердце», Евстигнеев опасался не повторить своего же Плейшнера. Но он никогда никого не повторял в ролях, даже самого себя.

Талант, личность, он, естественно, привлекал женское внимание. Был азартен, как его Парамоша в «Беге», обожал, как мальчишка, футбол и машины. Обладал потрясающим чувством юмора. Это его выражение — «режиссёр с яйцами» (если кино стоящее) или без оных (если слабое), причём «с яйцами» могла быть и режиссёр дамского пола.

Известна острота Евстигнеева — когда запрещали в «Современнике» спектакль «Большевики», он, член КПСС, серьёзно сказал министру культуры Е. Фурцевой: «А что будет, если «Голос Америки» передаст, что в СССР запретили «Большевиков»?» И спектакль выпустили. Борис Поюровский рассказывает: «Да, он был некрасив внешне. Но вовсе не комплексовал по этому поводу.

Он не только женщин — и мужчин умел моментально расположить к себе. Это было обаяние таланта! Стоило ему появиться в компании, остальным мужчинам делать там уже было нечего, все переключались на него, хотя специально он никогда не «тянул одеяло на себя».

В роли Гитлера

Первая супруга сама стала инициатором развода, и Евстигнеев женился повторно на красавице-актрисе «Современника» Лилии Журкиной. Между прочим, переход Евстигнеева из «Современника» во МХАТ вслед за Олегом Ефремовым и по его предложению «современниковцы», отказавшиеся «влиться» во МХАТ, восприняли как предательство. Но Ефремов пообещал ему взять во МХАТ и Лилию Журкину, которой в «Современнике» уже места не было, — против неё проголосовала, как было принято в этом театре, труппа.

В конце концов, Евстигнеев потерял вторую супругу. Расстался со МХАТом. И с Ефремовым. Тот сказал ему, уже больному, когда после второго инфаркта ему стало непросто много играть: «Если тяжело работать — надо уходить на пенсию».

После ухода из жизни Журкиной Евстигнеев женился в третий раз, снова на молодой красавице-актрисе: он был на 36 лет старше студентки Школы-студии МХАТ Ирины Цивиной. А из жизни он ушёл в 65, у неё на руках. В Лондоне, куда супруги прилетели в 1992-м ради операции на сердце Евгения Александровича, казалось бы, ничто не предвещало беды.

Пациента подбадривали: всё будет хорошо, через неделю сможешь на сцену выйти! Его ждали спектакли «Игроки-XXI», «Вишнёвый сад», съёмки в «Ермаке». Как принято в английской медицине, Евстигнееву перед операцией врач на листочке нарисовал его сердце с четырьмя закупоренными артериями и объяснил последствия.

Это всё — стандартная процедура, для обычных пациентов. Врачи не знали, что он-то был необычный! Его чуткое актёрское воображение, уникальная эмоциональная способность всё пропускать через своё сердце на этот раз сделало роковое дело. Евстигнеев «пропустил» это нарисованное больное сердце через своё, живое. И оно почти тотчас же остановилось…