Советско-Американский конфликт в Чёрном море

12 февраля 1988 года советские моряки дали бой военным кораблям США. И вышли из него победителями!
Историю, случившуюся 12 февраля 1988 года в районе главной базы Черноморского флота в Севастополе, моряки ВМС США до сих пор вспоминают с содроганием и подробно изучают в военно-морских учебных заведениях. Тогда, словно почуяв близкую кончину Советского Союза, американский крейсер «Йорктаун» и эсминец «Кэрон» по-хамски нарушили границу СССР, вторгшись на 7 миль в наши территориальные воды. За что и поплатились: сторожевые корабли Черноморского флота «Беззаветный» и СКР-6 пошли на таран нарушителей. Малоизвестные подробности того громкого инцидента рассказал «Комсомолке» Владимир БОГДАШИН, в феврале ­1988-го стоявший на командирском мостике «Беззаветного».

«СКР-6» подходит к «американцу»
Демонстрация силы
— Владимир Иванович, зачем американцам это было нужно?
— Это была демонстрация силы. Показать, что круче их никого нет. Эти же корабли ВМС США за два года до этого, в 86-м, тем же маршрутом прошли. И тогда наши ничего не сделали: только подняли флаги протеста, предупреждая, что проход запрещен. А накануне еще и обидный случай с Матиасом Рустом произошел… Понятно было: если еще такое допустим, никто с нами считаться больше не будет. И Горбачевым была поставлена задача: жестко реагировать на такие случаи.ВМФ СССР два года трудился над этой задачей. Была продумана вся система срывов таких входов. Но деятельность СКР* «Беззаветный» в этих планах не планировалась!
«Беззаветный» идет навалом на американский крейсер «Йорктаун»
— Как это?
— Когда наши узнали, что «Йорктаун» и «Кэрон» снова заходят, началась подготовка к их встрече. А я только что вернулся из Средиземного моря, выгрузил ракеты, отпустил часть экипажа в отпуск… И тут на связь вышел командир дивизии: у «БПК* «Красный Кавказ» (это его готовили к встрече с американцами) технические проблемы, поэтому завтра в 6 утра снимаешься и выходишь на слежение…
— Вооружение было боевое?
— Да, единственное — вместо четырех крылатых ракет у меня было две. У СКР-6 тоже все было боевое. Он к нам в районе Босфора присоединился.

Второй, самый мощный, таран «Беззаветного» (справа) сфотографировали с пограничного катера.
— От Турции их вели?
— Да. Пришли к вечеру, а на другой день американцы должны были пройти пролив Босфор и выйти в Черное море. Обнаружить и вывести нас на контакт должны были два разведывательных самолета.
— То есть нужно было пристроиться и сопровождать?
— Но сначала — обнаружить, а с этим возникли проблемы. Американцы шли в полном радиомолчании, и вычислить, где они в этом большом потоке кораблей, который проходит Босфор, не получалось, на локаторе все суда выглядят одинаково. Плюс полный туман. Тогда я и связался с нашим паромом «Герои Шипки», который входил в Босфор. И попросил: при визуальном обнаружении наших гостей сообщить нам. Вскоре он их увидел и дал сигнал с координатами.
— Они догадались об этом?
— Похоже. Долго метались по турецким территориальным водам, но потом взяли курс на Севастополь в нашем сопровождении.
— Вы не пытались предупредить их заранее?
— Еще как! У нас с ними постоянная связь была.
— А они?
— «Мы ничего не нарушаем». На то время они находились в открытом море и действительно ничего не нарушали. Мы шли с «Йорктауном» рядом, примерно в 10 метрах, у них на палубе было процентов 80 экипажа. Все фотографировали, показывали неприличные жесты. И, когда их корабли пересекли границу, поступил приказ навалиться… На сближение с «Кэроном» пошел СКР-6. Я пошел на «Йорктаун». Первый навал был легкий, вскользь. Потерлись бортами, снесли ему трап, да и все.
Командир «Беззаветного» Владимир Богдашин: «И тут мы стали крушить все подряд...»
«Якорь потерял...»
— А второй навал как же?
— После первого удара мы получили команду отойти и не вступать в контакт. Но у меня была сложная ситуация:
«Йорктаун» по своему водоизмещению в три раза больше «Беззаветного», а по размерам — вдвое больше. И, когда я бил ему первый раз в левый борт, от удара носовая часть моего ­корабля пошла резко влево, корма, наоборот, — вправо. И мы стали сближаться кормовыми частями. Это было очень опасно и для них, и для нас: на «Беззаветном» было два четырехтрубных торпедных аппарата с каждого борта, ­приготовленных к бою. Торпеды от удара могли воспламениться. У американца на корме — восемь ракетных установок «Гарпун». И если бы мы коснулись кормовыми частями, мои торпедные аппараты вошли бы под его ракетные трубы… Ничего не оставалось делать, как дать самый полный ход, повернуть резко вправо, на него, и тем самым отбросить корму в сторону. Наш нос пошел на скорости на него, мы залезли на ­«Йорктаун» с креном где-то 13 — 14 градусов на левый борт. Полностью снесли левую часть вертолетной площадки и дальше по борту стали крушить все подряд. А перед этим был приспущен правый якорь. От удара он вошел им в борт, пролетел пулей над их палубой, оборвал цепь и упал в море.

СКР-6 наваливается на эсминец «Кэрон»
— Сколько он весит?
— 3 тонны… Жаль: потеря якоря считается на флоте позором. И тот, кто его теряет, считается плохим командиром, не рассчитавшим ­подводные препятствия. Но у меня была другая ситуация.
— И ракеты, говорят, снесли у американцев?
— Ну да, те самые «Гарпуны». Новое тогда тактическое оружие. Они же на корме и стояли. Четыре установки из восьми снесли. Поломанные головки болтались на проводах… Чернокожие матросы, прибежавшие устранять последствия, как увидели все это, тут же убежали. Еще вроде как на «Йорктауне» пожар под палубой возник: мы видели, что в районе их торпедных аппаратов работали аварийно-спасательные группы.
«Меня пытались зажать в клещи»
— Какие повреждения получил «Беззаветный»?
— Лопнул корпус в носовой части, где-то полтора метра трещина была. В носовой части дырка образовалась сантиметров в сорок, но она была выше ватерлинии, так что неопасно. Леера* снесло, якорь потеряли. При ремонте также выяснилось, что сантиметра на четыре выгнуты мощные болты, которыми крепились муфты двигателей. Уже в апреле обнаружили, что при ударе в клочья разорвалась титановая бульба, которая защищает гидроакустический комплекс в носовой части. Но ремонт все равно был небольшой.
— А что за история со взрывом?
— О нем пограничники на берег доложили. При первом ударе они видели искры и огромное облако дыма, посчитав это за взрыв. Чем ­дезинформировали командование. На самом деле так резко задымилась краска.
— А СКР-6?
— Он меньше «Кэрона» раза в четыре. Ткнулся носом в борт, отлетел, и все.

«Беззаветный» таранит
— После навала американцы сразу покинули территориальные воды СССР?
— Не совсем. «Кэрон» дал максимальный ход и пошел к нашему левому борту. Хотели взять нас в клещи! Я увеличил ход до самого полного и зашел с другого борта ­«Йорктауна». «Кэрон» успокоился и вместе с побитым «коллегой» вышел из наших вод. Столько сварки на борту было! Им же нужно было снова через Босфор проходить и не хотелось, видимо, туркам показывать, что им крепко досталось. Поэтому срезали все видимые факты увечий корабля: ракетные установки, ограждения вертолетной площадки — и за борт все. Потом нас сменили подошедшие из Севастополя четыре наших корабля, мы вернулись на базу.
— Как командование отреагировало?
— Позиция командования не была выработана. Командующий флотом отчитал меня за потерянный якорь. Наши международники вообще говорили, что мы — наглецы. Главный штурман флота вручил пачку документов: «На, ищи, где ты прав, а где неправ». А 13 февраля меня вызвали в Москву. Подумал: все, жизнь не удалась… В Генштабе захожу в лифт и встречаю замначальника Генштаба: «Ну спасибо, флот!» — пожал он руку. В этом же лифте ехали два генерала-летчика. Он повернулся к ним и продолжил: «А то у нас авиация на Красную площадь всяких пропускает...» Только потом узнал, что этот человек настаивал, чтобы меня серьезно наказали. Но Чебриков (на тот момент председатель КГБ. — Прим. ред.) доложил Горбачеву, что флот все сделал правильно. Горбачев согласился с ним. И все наконец вздохнули.
— Какие политические последствия имел навал?
— Для СССР очень даже неплохие. Командира «Йорктауна» сняли. Американский сенат на полгода заморозил финансирование всех разведпоходов 6-го флота США в районах Средиземного и Черного морей. После этого натовские корабли ближе, чем на 120 миль, к нашим берегам не подходили.

«Орден «за освоение новой техники»
— Вас наградили за подвиг?
— Через год, когда я учился в Военно-морской академии, мне вручили орден Красной Звезды. «Мы знаем, за что, — сказал начальник факультета. — Но здесь написано «за освоение новой техники». Из экипажа никто не был награжден. А мои ребята этого заслуживали!
— Обидно не было?
— Знаете, я люблю руководителей, которые держат свое слово. Если ты поставил задачу дать жесткий отпор, то потом не переводи стрелки в угоду большой политике и уж тем более даже думать не смей о наказании за исполнение приказа!
— Как, кстати, наши моряки себя вели?
— Никто в отличие от американских не сдрейфил! Ни одного нарушения, все четко. Мичман у меня был Шморгунов — просто нечеловеческой силы! И, когда эти «Гарпуны» подходили к нашему борту, он стоял там с веревкой: «Еще бы немного, я бы их ракету зацепил и вытащил!» Я его знаю: он наши 120-килограммовые ракеты вручную грузил!
— А американцы?
— Они хороши как мореплаватели. Но психологически слабее. Погибать за родину в их планы не входит… Они были ошарашены: легенда о том, что они самые лучшие, разрушилась. Получили-то они от группы кораблей, которые меньше их. Они же, когда я им помощь предложил (так положено), по каютам сидели. Крейсер был словно мертвый — настолько в шоке они были…
— Какова судьба кораблей — участников конфликта?
— «Беззаветный» при разделе флота мы передали Украине, которая переименовала его в «Днепропетровск», а потом отправила на металлолом. Хотя он мог бы еще послужить. СКР-6 был старый, его тоже порезали.
— Когда вы с «Беззаветным» расстались?
— В том же 88-м. Потом два года отучился в Военно-морской академии имени Гречко. После нее меня назначили командиром противолодочного крейсера «Ленинград», потом — на противолодочный крейсер «Москва». А когда его списали, я по просьбе Лужкова пошел командиром нынешней «Москвы», флагмана Черноморского флота (тогда он назывался «Слава»). Этот крейсер был камнем преткновения при разделе Черноморского флота. Но это уже совсем другая история…
ТТХ кораблей
«Йорктаун»
Год постройки — 1983-й
Экипаж — 387 чел.
Водоизмещение — 9600 т
Длина — 172 м
Ширина — 16 м
Макс. скорость — 32 узла (59 км/час)
Вооружение:
2 орудия MK.45;
2 торпедных аппарата;
2 ракетные установки MK.41;
8 противокорабельных комплексов «Гарпун»;
2 зенитные установки «Вулкан»;
2 зенитные установки «Стандарт»;
2 противолодочных комплекса «Асрок»;
1 система управления огнем «Иджис»;
2 вертолета.
«Беззаветный»
Год постройки — 1977-й
Экипаж — 197 чел.
Водоизмещение — 3200 т
Длина — 123 м
Ширина — 14,2 м
Макс. cкорость — 32,2 узла (60 км/час)
Вооружение:
4 пусковые установки универсального ракетного комплекса УРПК-5 «Раструб»;
2 спаренные 76,2 мм артиллерийские установки АК-726;
2 пусковые установки переносного зенитно-ракетного комплекса «Оса-МА-2»;
2 четырехконтейнерных 533 мм торпедных аппарата;
2 реактивных бомбомета РБУ-6000.
*Военно-морской разговорник
Леер — ограждение на палубе.
СКР — сторожевой корабль.
БПК — большой противолодочный корабль.