Иностранные песни на советский лад

В 1930-е годы советские газеты постоянно сообщали о притеснениях рабочих на заводах Форда, массовой безработице и голоде в США, а также о преследованиях негров. Конечно, советские люди тамошним беднякам и неграм и сочувствовали (вспомните хотя бы кинофильм «Цирк»), но в целом отношение к США было довольно прохладным…

От любви до ненависти один шаг
Однако едва только началась Великая Отечественная война и президент Рузвельт отменил эмбарго на поставки в СССР того, что было необходимо для фронта, как тон газет изменился на прямо противоположный. Про гонимых негров и голодающих сезонных рабочих «Правда» больше не писала. Зато один за другим появились материалы про экономическое могущество США, причем подчеркивалось, что это теперь наш союзник.
Герой-летчик Михаил Громов написал даже статью о том, какие в Америке отличные самолеты, то есть публично «преклонялся перед Западом» − и ничего, сошло и даже вызвало в Кремле одобрение. А тут еще американцы начали бомбить территорию Германии и присылать в СССР тушенку и яичный порошок − ну и понятно, что отношение к ним наших граждан окончательно изменилось.

Популярны стали не только американские товары, но и… штатовское искусство. В кинотеатрах с потрясающим успехом шел цветной кинофильм «Багдадский вор», а на эстраде Леонид Утесов и его дочь Эдит в сопровождении Государственного джаз-оркестра РСФСР исполняли «Песню американских бомбардировщиков» – «Мы летим, ковыляя во мгле…»:
Был озабочен очень воздушный наш народ:
К нам не вернулся ночью с бомбежки самолет.
Радисты скребли в эфире, волну ловя едва,
И вот без пяти четыре услышали слова:
«Мы летим, ковыляя во мгле,
Мы ползем на последнем крыле,
Бак пробит, хвост горит, и машина летит
На честном слове и на одном крыле.
Ну, дела! Ночь была!
Их объекты разбомбили мы дотла!
Мы ушли, ковыляя во мгле,
Мы к родной подлетаем земле.
Вся команда цела, и машина пришла
На честном слове и на одном крыле».
Причем особенно нравилась нашим людям фраза «на честном слове и на одном крыле». Чувствовались в ней эдакая удаль молодецкая и прямо-таки русское бесстрашие и готовность действовать «на авось»! Слова эти стали популярными, их вспоминают даже в наши дни.

Грампластинка ЛЭФ 0358
Слова у них и у нас
Что касается Америки, то там эта песня появилась в 1943 году и называлась она Comin’ In On A Wing And A Prayer (буквально – «Летим на крыле и молитве»). Слова написал Гарольд Адамсон, а музыку − композитор Джимми Макхью. В Америке и других англоязычных странах песня сразу же стала популярной, а фраза on a wing and a prayer («на крыле и молитве») превратилась в крылатую раньше, чем ее аналог в СССР.
Президент Трумэн даже процитировал строки этой песни в одном из своих выступлений, посвященных окончанию войны. Вместе с пластинками с записями этой песни в исполнении английских певиц Веры Линн и Анны Шелтон песня быстро распространилась среди участников антигитлеровской коалиции. Ну а с авиабазы в Полтаве, куда прилетали отбомбившиеся американские бомбардировщики, она быстро разошлась по частям военно-воздушных сил Красной армии, а потом и по фронтам Великой Отечественной войны.

В СССР ее считали песней про американских летчиков, хотя именно британские бомбардировщики обычно участвовали в ночных налетах на Германию, тогда как американцы на В-17 совершали их днем. Впрочем, технические подробности тогда мало кого интересовали. Всем нравились красивая мелодия Джимми Макхью, умело аранжированная для утесовского оркестра Аркадием Островским, мастерство ее исполнителей и, не в последнюю очередь, замечательный русский текст.
Однако если мы сравним слова оригинала песни и перевода, то расхождение будет значительным. Причем это отнюдь не огрехи неумелого толмача. Как раз наоборот: его авторы – супруги Самуил Болотин и Татьяна Сикорская – полностью изменили смысл текста в угоду тогдашней советской политической конъюнктуре. Им пришлось убрать все упоминания о молитве и вере в Господа: «С полной командой на борту и веруя в Господа, мы идем на крыле и молитве!», что не прошло бы в то время.
Но песня все равно получилась прекрасной. Тогда еще советские люди не знали, что ковровые бомбардировки фашистской Германии авиацией союзников − это плохо. «Ведь это же фашисты напали на нас! Так пусть и получают!» – ответили бы они сегодняшним нашим обличителям англо-американских ударов с воздуха, приведших к гибели сотен тысяч мирных жителей. Тогда на все это смотрели как на заслуженное возмездие. А вот о Боге… Да, о Боге и молитвах тогда лучше было не упоминать.
Не беспризорник, а жангада!
Затем политическая конъюнктура опять изменилась. Мы узнали, что американцы – не так хороши, как пытаются казаться. Только теперь к сообщениям газет и радио добавилось еще и телевидение. Соответственно и закупаемая за рубежом кинопродукция так же должна была работать на соответствующую идеологию: там все плохо, а вот у нас – хорошо!
И вот художественный фильм “Генералы песчанных карьеров” (1971)американского режиссера Холла Бартлетта по роману Жоржи Амаду «Капитаны песка» (1937) как нельзя лучше вписался в это видение зарубежной действительности. Фильм получил ограниченный прокат в США в начале 1970-х и не пользовался особым успехом. А вот в СССР он был премирован на Международном московском кинофестивале в 1971 году. В массовый прокат картина вышла в 1974-м, и газета «Комсомольская правда» назвала ее лучшим иностранным фильмом года.

Огромную популярность в СССР завоевала и музыка из этого кинофильма, в том числе песня Доривала Каимми «Марш рыбаков», русская версия которой стала хитом в 1974 году – ее исполняли квартет «Аккорд» и группа Стаса Намина «Цветы». Вот только наша советская «Песня о беспризорном мальчишке» в СССР (текст Ю. Цейтлина) ничего общего не имела с оригиналом Доривала Каимми. Хотя анонсировалась она именно как «Песня из к/ф “Генералы песчаных карьеров”».

Вокальный квартет “Аккорд”
Между тем в данном случае отличие текста от перевода с португальского А. Антонова даже более значительное, нежели в песне про американских «бомберов»:
Лети, жангада, над морской волной,
Пусть небеса
Пошлют улов.
А ты, родная, жди меня домой,
И я вернусь
Под милый кров.
Но об одном прошу, о боже, я –
Пускай со мной вернутся все друзья.
Речь, как видите, идет о бальсовом плоте – жангаде, на котором в море выходили и до сих пор выходят бразильские рыбаки. И они молят всевышнего о том, чтобы он послал им хороший улов и вернул «под милый кров» к любимым женщинам. И в песне нет ни слова о скитаниях «в трущобах городских».

Вячеслав ШПАКОВСКИЙ