СССР 1947 года глазами американских гостей. Часть1

Летом 1947 года в Москву прилетел знаменитый американский писатель, классик двадцатого века Джон Стейнбек, его сопровождал фотограф Роберт Капа — выдающийся мастер фоторепортажа.

Время было более чем сложное: всего два года назад окончилась мировая война, всего год назад началась война холодная. Вчерашние союзники стали противниками и готовы были превратиться во врагов; Сталин казался бессмертным; военные играли мускулами; ядерные программы будущих сверх держав набирали скорость и мощь, и вряд ли кто рискнул бы предсказать, чем всё это кончится. Итак…

Идея этой книги-репортажа родилась в баре отеля «Бедфорд» в Нью-Йорке в 1947 году, где друзья Стейнбек и Капа обсуждали проект совместной работы:

«Ежедневно в газетах появляются тысячи слов о России. О чём думает Сталин, что планирует русский генштаб, где дислоцированы русские войска, как идут эксперименты с атомной бомбой и управляемыми ракетами, и всё это пишут люди, которые в России не были, а их источники информации далеко не безупречны. И нам вдруг пришло в голову, что в России есть много такого, о чём вообще не пишут, и именно это интересовало нас больше всего. Что там люди носят? Что у них на ужин? Бывают ли там вечеринки? Что они едят? Как русские любят, как умирают? О чём они говорят? Танцуют, поют, играют ли они? Ходят ли их дети в школу? Нам показалось, что было бы неплохо выяснить это и написать обо всём этом».

Идея друзей нашла поддержку у издателей и воплотилась летом 1947 года в поездку по Союзу: Москва — Сталинград — Украина — Грузия.

«Мы условились о следующем: не лезть на рожон и постараться, с одной стороны, не очень хвалить русских, с другой — не слишком их критиковать. Это будет просто честный репортаж: без комментариев, без выводов о том, что мы недостаточно хорошо знаем, и без раздражения на бюрократические препоны. Мы знали, что будет много такого, чего нам не понять, что нам не понравится, и что будет много неудобств. Так происходит всегда в любой чужой стране. Но мы решили, что если и будем что-нибудь критиковать, то лишь после того, как сами это увидим, а не до того».

«Сейчас поздняя ночь, и я сижу посреди ужасно мрачного гостиничного номера, окруженный ста девяноста миллионами русских, четырьмя фотокамерами и парой дюжин проявленных, но больше непроявленных плёнок, а также одним спящим Стейнбеком, и счастливым я себя совсем не чувствую. Сто девяносто миллионов русских против меня. У них нет стихийных митингов на улицах, они не занимаются свободной любовью, они не любят ничего нового, они очень правоверны, высоконравственны и трудолюбивы, а для фотографа это так же скучно, как снимать яблочный пирог. Ещё им нравится русский образ жизни и не нравится фотографироваться. Все мои четыре фотокамеры, привыкшие к войнам и революциям, испытывают чувство отвращения, и каждый раз, когда я щёлкаю ими, с ними обязательно что-нибудь происходит. И ещё вместо одного Стейнбека у меня их целых три».

Москва